1. Замрите, фройляйн Дикер!
Вся Вена, от Хангассе до Марияхильферштрассе, любуется господином Дикером и его пятилетней дочерью. Отец в высоком цилиндре с загнутыми полями, в костюме и галстуке, я – в клетчатом платье с пелериной.
А у фройляйн Дикер подол к платью приторочен!
Это платье мне сшила мама! На вырост. Навсегда.
Фриделе, не огрызайся, будь хорошей девочкой! – Он держит меня за руку – и я не вырываюсь. Я буду слушаться. Смотрите все, какие на мне рейтузы, и туфли начищенные. И бант на макушке, и волосы убраны с лица.
В ателье господина Штрауса не церемонятся. Обслуживают молниеносно и качественно. Хвать за подмышки – и вот я уже стою на стуле, а отец рядом.
А вам, господин Дикер, придется развернуться. Левей, еще левей. Фройляйн Дикер, обнимите отца…
Минуточку, битте! – говорит отец.
Он выходит из кадра. Осторожно, словно у него на голове не шляпа, а сосуд с водой, подносит свое тело к зеркалу, расчесывает щеточкой усы и бороду, поправляет пенсне. Подумав, расстегивает пиджак и возвращается на место.
Фройляйн Дикер, замрите и смотрите сюда!
Лысая голова господина Штрауса исчезает под черным пологом – щелк, вспышка. Так и выходят важные господа и пушистые кошечки на стенах… Щелк, вспышка.
Отец спрятал тонкий рот в усы.
Готово! Подождите пять минут!
Отец приставляет ладонь к оттопыренному уху. Сейчас начнется: я потерял жену, потерял слух…
Я потерял жену, потерял слух. Того и гляди потеряю работу.
Фотограф скрылся за черной занавеской, но отцу хоть бы что. Говорит и говорит. Мне всегда было за него стыдно.
Знаете магазин на Блехергассе, 18, неподалеку от Лихтенштейнского парка? Пока он в моих руках, приходите! Альбомы по искусству, детские книги с великолепными иллюстрациями, альбомы для марок, настольные игры, наглядные пособия по математике, чертежные товары, циркули и наитвердейшие в Австрии карандаши, большой выбор бумаги и художественных принадлежностей для школ и техникумов. Даже карманное кино. Разумеется, для детей, никакой эротики – боже сохрани! Только этого не хватало! Если меня уволят, то только из-за Фриделе. Невыносимый ребенок! Юла! Крутится, вертится, все хватает, везде оставляет отпечатки. А вчера, представьте себе, в коробке пластилина были обнаружены самодельные белки и зайцы – вместо шаблонов! Образцы, недостойные подражания. Клиент подал жалобу. Разные бывают клиенты, сами знаете. И дети бывают разные. Бывают симпатичные, клиенты им только рады, ущипнут за щечку, подарят конфетку – и ауфвидерзейн. Но моя не такая! Сами видите. Деваться некуда – я должен ее брать с собой. У нас ведь никого нет…
Все в порядке, – фотограф появляется из-за занавеса. – Вы свободны.
Фриделе, скажи «до свидания».
Не скажу.
Отец протирает надпись на гранитной плите. Рука в черной перчатке, белая тряпка вбирает в себя грязь и становится серой.
Чисто! Все читается:
Каролина Дикер (Фанта)
1865–1902
А что тут читать!
Ранняя весна. На маме Каролине и дедушке Фридрихе уже нет снега. Может, им и тепло в земле. А мне так холодно…
Кто говорил – надо взять на кладбище теплое пальто? Не слушаешься папу!
Зато отец взял с собой маленькую лопаточку и грабельки – когда у меня заняты руки, у него свободна голова. Я вожу грабельками по талой земле.
Сейчас придут черные люди.
Черные люди приходят, запрокидывают головы, и слова у них клокочут в глотке… Та-та-та – Каролина Фанта… Та-та-та-та-та пришли к тебе… Та-та-та – дочь… Фан-та-та-та…
Улитка! Улитка, улитка, покажи свои рожки! Не показывает. Боится. Или она тоже мертвая? Отец стучит камнем по плите. Я стучу улиткой – мертвым не больно.
В магазине тепло. Пока отец в складской каморке щелкает на счетах, я беру с полки большой альбом. В нем много цветных картинок – дама в берете с тремя собачками на поводке…
Звякает звоночек.
Я бегу к дверям – кто пришел?
Дяденек, которые хватают за щеку костяшками пальцев и манят конфеткой, хочется укусить. Но я не кусаюсь, просто смотрю исподлобья. Когда я так смотрю, дяденьки уходят из магазина, забыв, зачем пришли. Из-за меня отец теряет клиентов. Я маленькая и всем мешаю. Что из меня выйдет?!
Опять ты взяла альбом! Где он стоял? Фридл, я договорился с одной тетей… Побудешь у нее. Пошли!
Имени тети я не помню, храню в памяти под кодовым названием «Добрая Душа».
Мы идем долго. Так долго, что Добрая Душа успела поседеть и оплыть. Ее тело сделалось мягким и теплым, как размягченный воск, отец рядом с ней выглядел огарком.
Когда отец ушел, Добрая Душа вздохнула. Она развязала бант на моей голове, провела гребнем от загривка ко лбу. Ох да ах – в голове грязь и нечистоты. Придется стричь. Только не бойся!