Это внезапная смерть привела крестоносцев в подавленное состояние, чуть не превратившееся в беспорядочное бегство, так как некоторые принцы тут же отправились назад в Германию. Тем не менее Фридрих Швабский сумел сохранить в войске порядок и дисциплину и довести его до Антиохии. Потом эпидемия унесла многие жизни, в том числе и самого молодого принца. Остатки великолепной немецкой экспедиции в конце концов пополнили франко-английский объединенный контингент у стен Акры.
Так то, что должно было стать величайшим апофеозом императора и империи и в 1188–1189 годах действительно стало таковым, завершилось трагическим и банальным несчастным случаем.
Тем не менее история Фридриха Барбароссы не заканчивается. Пав на пути в Иерусалим во всей своей славе, в момент, когда имперское величие вырастало еще более благодаря выдающейся заслуге, оказываемой им делу христианства, умерев как бы за Христа, император Штауфен, самым великолепным образом закончив восстановление авторитета империи во всем его блеске, оставил в сердцах людей необыкновенную память. К тому же, распространив на Италию немецкое господство, он обеспечил Германии право на законную гордость.
Поэтому неудивительно, что в следующие века эта память перемежалась с легендой, тогда как создавался — из иных соображений — миф об императоре мирового ранга, основанный на деяниях и суровых битвах его внука Фридриха II.
Тема нашего героя — чисто немецкая. Она возникла в 1160–1162 годах, когда неизвестный автор составил в баварском аббатстве Тегернзее длинную поэму под названием Ludus de Antichristo,в котором, воспевая триумф Штауфена, громко возвещал о своем убеждении в том, что перед концом света, когда все люди объединятся против Антихриста в ожидании Второго пришествия, то возглавит это необычайное собрание немецкий император, еще один Фридрих. В последующие годы миннезингеры, выступавшие при дворе Штауфенов и принесшие туда в своих Lieder моду на куртуазный героизм, также воспевали германские рыцарские добродетели, которые наилучшим образом воплощал в себе Барбаросса. По крайней мере, такое ощущение можно вынести из чтения поэтических произведений Генриха фон Вельдеке, Вальтера фон Фонельвейде, Фридриха фон Хаузена, также погибшего в крестовом походе под Коньей, и несколько позже — Вольфрама фон Эшенбаха. Наконец, в ту же эпоху возник цикл о Нибелунгах. В 1160–1170 годах неизвестный австрийский поэт создал вторую его часть, краткую эпопею «Конец Нибелунгов». В 1200–1210 годах другой австриец увязал эту поэму с обеими первоначальными сагами, составлявшими первую часть, и придал Песни о Нибелунгах окончательную форму, гениально подчинив ее вкусам куртуазного общества. Это произведение вновь возвеличивало Германию и ее древние мифы, оно показывало германского героя, наделенного наивысшими добродетелями воинственного народа, принимающего неотвратимый рок и следующего ему, но отказывающегося быть всего лишь слепым орудием, потому что целью героя было заполучить Horst — сокровище, символизирующее могущество и господство, и ни за какую цену не уступить его врагу: «Рейн сохранит золото, разделившее — воинов, — заявляет Гунтер, быстрая река сбережет сокровище Нибелунгов».
За всем этим обнаруживается гордость, порожденная деяниями Барбароссы, а также славой и трагедией его судьбы. И все же, эта Фридрихова легенда, после смерти Штауфена заключавшая в себе все то, что могло создать ей необыкновенный успех, не смогла действительно упрочиться в XIII веке, так как имперская тема в тот момент как бы ассоциировалась с памятью о Фридрихе II. Дело в том, что в путанице людей и настроений, последовавшей за его кончиной (1250 год), стал складываться «сверх-императора, которого умозрительные построения представляли то как гонителя, то как исправителя христианства» (Р. Фольц). Родившийся в Италии, раздираемой ссорами гвельфов и гибеллинов, достигшими кульминации в кровопролитном сражении при Монтеаперти (1260 год), в том же году, когда в Перудже и других городах возникли первые секты флагеллантов, усиленный поражениями Штауфенов и в частности гибелью Конрадина, этот образ стал образом самого Фридриха II или одного из его потомков, возрождавших империю во всем ее величии. Он поддержал легенду о том, что император продолжает жить в кратере Этны. В Германии он стал чем-то вроде пророчества о том, что император Штауфен возродит также и церковь, доведя папство до бедности.