Протяженность и глубина вопроса, действительно, велики, в том числе, и в литературе художественной. У Чехова в рассказе «Перекати-поле» тоже герой ─ крещеный еврей. Рассказ «Перекати-поле» так полно и так по-чеховски ─ более точного эпитета не найдешь ─ так глубоко прочувствованно создает образ героя «крещеного еврея» с его проблемами и идеями, что хотелось бы этот рассказ переписать полностью. Однако отсылаю заинтересовавшихся читателей прочитать или перечитать рассказ. Я же возьму из рассказа отрывки ─ и их хватает.
«Когда я, возвращаясь со всенощной, подошел к корпусу, в котором мне было отведено помещение, на пороге стоял монах-гостиник…
─ Господин, ─ остановил меня гостиник, ─ будьте добры, позвольте вот этому молодому человеку переночевать в вашем номере! Сделайте милость! Народу много, а мест нет ─ просто беда!
И он указал на невысокую фигуру в легком пальто и в соломенной шляпе. Я согласился, и мой случайный сожитель отправился за мной».
С первых же минут знакомства обозначается нищенский, попрошайнический тон сожителя, которого впустили из великодушия и милости, но в котором, однако, чувствуется и претензия на необычную духовность и даже известную критичность мысли.
«─ Вообще, знаете ли, духовная пища, которую подают народу, не первого сорта, ─ добавил он и испустил носом протяжный, очень печальный вздох, который должен был показать мне, что я имею дело с человеком, знающим толк в духовной пище».
Этот тон благодарного попрошайничества сохраняется и далее «Все еще думая, что он меня стесняет, и чувствуя неловкость, он виноватою походкою пробрался к своему диванчику, виновато вздохнул и сел. Типа он казался самого неопределенного. Не хотелось думать, что это один из тех праздношатаев-пройдох, которыми во всех общежительных пустынях, где кормят и дают ночлег, хоть пруд пруди…»
Да, это, действительно, непростые праздношатающиеся попрошайки. Просят они не хлеб насущный, а нечто более для них важное. И не даром просят, готовы платить за это высокую цену. Чем платить? О том вскоре узнаем.
«─ Да, это верно, кто здесь долго живет и объедает монахов, того просят уехать. Судите сами…»
«Судите сами» ─ запомнилось у Л. Клейна. Общий тип, с общими речевыми оборотами, замеченными еще Антоном Павловичем Чеховым. Не знаю, крещен ли Л. Клейн, литературовед-доброволец. А ведь существуют разные формы попрошайничества при общем личностном типе попрошайки, в данном случае, к сожалению, специфически еврейском, связанном с патологией национальной истории.
Я уже писал об этой специфике в другой своей статье, на другую, хоть не совсем противоположную тему, под названием «Гетто-большевизм и загадка смерти Ицхака Рабина» в берлинском журнале «Зеркало Загадок» (№3, 1996), где речь шла о деятельности и идеях премьер-министра Израиля, слава Богу, бывшего, Семена Переса и его команды: «…в действиях Маараха, партии Семена Переса, проглядывают не только идейные заветы российского большевизма, но и средневековый гетто-комплекс, который из-за несчастной истории присущ евреям определенного сорта. Что же означает гетто-комплекс? Это страх перед внешней средой, внешним окружением и компенсация его за счет властолюбивого господства над обитателями гетто. Я знал и знаю евреев, которые к другим евреям продолжают относиться как к обитателям общего гетто. То пренебрежение, а подчас и гнусности, которые позволяет себе такой еврей по отношению к другому еврею, он никогда не позволил бы себе по отношению к русскому, украинцу, татарину, узбеку, потому что это внешняя среда, а внешней среды надо бояться». И добавлю почитать, как почитает своего «русского знакомого» «полушутник» русский еврей Л. Клейн.
Но вернусь к рассказу Чехова и его герою, крещеному еврею.
«─ Я, знаете ли, новообращенный.
─ То есть?
─ Я еврей, выкрест. Недавно принял православие.
Из дальнейшего разговора я узнал, что его зовут Александром Иванычем, а раньше звали Исааком…»
Прервав чеховский рассказ, хочу тут же сказать: я ни в коем случае не занимаю позицию ортодоксального раввина. Кто хочет ─ может креститься, может менять религию, менять имя, фамилию. Если во Франции Племянников становится кинорежиссером Роже Вадимом, а Полякова ─ актрисой Мариной Влади, если в Америке уроженец города Фастов Керкинский становится голливудской звездой Кирком Дугласом, а девица Бейкер ─ актрисой Мерлин Монро, потому что для человека творческого это лучше звучит в определённой национальной среде, то почему бы Исааку, принявшему православие, не стать Александром Иванычем или православному писателю Фридлянду не стать Световым. Главное ─ как это делается и во имя чего.