До распада СССР и отмены идеологической цензуры в 1991 году журнал «Время и мы», как и другие издания русской эмиграции, находился в спецхране и был запрещен. Тем не менее в небольших количествах он поступал в Россию по тайным каналам и пользовался среди оппозиционно настроенной столичной интеллигенции такой же популярностью, как и «Континент» В.Максимова. В настоящее время все номера журнала доступны для чтения в крупнейших публичных библиотеках Москвы и Петербурга, а также в некоммерческой электронной библиотеке «Вторая литература»: http://www.vtoraya-literatura.com.
Виктор ПЕРЕЛЬМАН
«Его надо читать!..»
О Фридрихе Горенштейне
В 1986 году, вскоре после выхода на русском языке в Германии в мюнхенском издательстве "Страна и мир" романа "Псалом", Фридрих Горенштейн побывал в Нью-Йорке, где на встречах с читателями его представляли два его издателя на Западе, оба жившие в то время в США, ─ Игорь Ефимов и Виктор Перельман, издававший журнал "Время и мы", в номере 42 которого в 1979 году впервые опубликован отрывок из "Искупления".
Статья издателя и редактора журнала «Время и Мы» Виктора Перельмана представляет собой стенограмму его вступительного слова на одной из таких встреч: Ф.Н. Горенштейн. Встреча с читателями. Часть 1. Нью-Йорк, 1986. Запись из архива Юрия Борисовича фон Шлиппе, опубликована на сайте некоммерческой электронной библиотеке «Вторая литература». URL: https://vtoraya-literatura.com/publ_1264.html.
Его надо читать и тот, кто его читает, тот… Тот, кто читает или прочтет хоть одну из его фундаментальных вещей, тот уже никогда не утратит из своей памяти впечатления об этом авторе.
Мой коллега Игорь Ефимов довольно подробно рассказал о его творческом пути, но в той степени подробно, в какой это было возможно, так сказать, в нашем кратком выступлении. Я только позволю себе сделать один, по-моему, очень важный комментарий к творчеству, к тому, что написал Фридрих Горенштейн и к его облику как писателя.
В связи с этим я немножко отклонюсь… Есть тут профессор Джон Глэд[12] такой, в Мэрилендском университете, который берет телеинтервью или, скажем, видеоинтервью у русских писателей. Недавно он брал видеоинтервью у Владимира Максимова и Андрея Синявского. Вот такая, так сказать, дружественная компания: Синявский и Максимов.
Ну, как вы понимаете, разговор был очень острый и, в какой-то степени, очевидно, он не мог не коснуться Солженицына. И Максимов в данном случае защищая, в общем, Солженицына, в одном месте сказал о нем следующее (странную довольно вещь): «Я иногда высказывал Солженицыну всякие замечания, претензии, соображения о его творчестве и, в частности, у меня, ─ говорил Максимов, ─ возникает некое недоумение, когда я читаю многие произведения Солженицына. Одни написаны одним стилем ─ например, «Матренин двор», а другие его узлы ─ совсем другим». И далее Максимов говорит (я цитирую его): «Значит, есть что-то неподлинное у этого автора». Потом он говорил много очень хороших слов и так далее.
Я об этом вспомнил вот почему: потому что у Горенштейна мы можем, а вернее, даже не можем уловить один, однообразный, постоянный, настойчивый стиль и почерк. Горенштейн совершенно многогранный писатель. Я бы сказал: уникально многогранный и поразительно многогранный. Искать у него какой-то единый стиль, только ему присущий ─ это значит искать какой-то стиль у очень крупного оркестра. С моей точки зрения, Горенштейна как писателя вот как раз и можно сравнить с оркестром, который сегодня исполняет одну вещь, завтра исполняет другую и если что-то объединяет все, что исполняет Горенштейн, все, что он пишет, то это внутренняя гармония его вещей. У него нет дисгармоничных вещей, у него нет какофонии в его литературе и это, по-моему, наиболее важное, что отличает его.
Вот вы посмотрите… Я… Сейчас совершенно не способен, нет времени просто даже перечислить то, что создано в наше время Фридрихом Горенштейном. Но если бы вы сравнили «Искупление», которое вот есть на том столе, с его… хм… комедийной вещью, с комедией, «Бердичев», которая есть на нашем столе, то вы бы уже отметили то, как будто бы эти две вещи написаны разными писателями.
12