— Действительно. Соглядатаи ведь не получают денег, так? А эти ребята давеча внизу про оплату говорили.
— Точно, — согласился Брумзель. — Никогда не слышал, чтобы Фея платила своим людям.
— А может, это были нанятые ею специалисты-взрывотехники? — предположил Фридрих.
Брумзель медленно повернулся к нему:
— Эти простофили? Ты думаешь?
— Ну да, маловероятно, — прыснул Фридрих.
— Вот именно. Вообще-то нам сейчас следовало бы прямиком возвращаться в Белоскалье с докладом королеве, — сказал Брумзель. — Но пока мы этого делать не будем.
— Вместо этого мы летим на север, я уже заметил, — отозвался Фридрих. — И что ждет нас там, на севере?
— «Зеленый грот», — ответил Брумзель. — Попробуем на зуб старика Грилло Тальпу.
Кто такой Грилло Тальпа, Фридрих узнал позже. Путь до «Зеленого грота», по расчетам Брумзеля, должен был занять три дня, так что поначалу Фридрих был обречен на скуку и безделье. Но стоило начать ныть, что ему совершенно не улыбается целыми днями сидеть у Брумзеля на спине, как тот заметил, что самому ему еще меньше нравится так долго тащить Фридриха на себе.
Весь остаток дня они летели, но не сказать, чтобы время пролетало для них незаметно. Фридрих часами сидел не шевелясь, разглядывал пейзаж внизу и размышлял об абсурдности своего положения. Оказавшись в центре конфликта между двумя странами, до которых ему абсолютно нет дела, он молниеносно сделался разведчиком и взрывотехником. Он был чуть не съеден пауком и совершенно сбит с толку. И почти забыл, как чувствовал себя, когда жил нормальной жизнью.
Так он размышлял о своей судьбе, глядя на вересковые пустоши внизу, как вдруг заметил нечто странное: узенькую, лишенную растительности песчаную полоску между растениями, похожую на тропинку. Но, в отличие от других тропинок, эта нитка нигде не обрывалась, а шла от горизонта до горизонта. Иногда она ненадолго скрывалась под листьями, но потом появлялась снова и шла дальше на север, в том самом направлении, в котором они летели. И в какой-то момент Фридриху стало ужасно интересно, что же это такое.
— Муравьиная дорога, — объяснил Брумзель.
Фридрих с любопытством смотрел вниз, но муравьев видно не было. Он на какое-то время снова погрузился в свои мысли, а муравьиная дорога под ними всё вилась и вилась, огибая деревья и лужи.
Наконец он разглядел внизу муравья. Когда они подлетели ближе, Фридрих попытался рассмотреть, что же он делает там, на дороге, один. Но муравей, казалось, вовсе ничего не делал, просто сидел, скрючившись, на обочине. Они уже почти пролетели мимо, когда Фридрих сообразил: что-то здесь, наверное, не так.
— Брумзель, стой! — закричал он. — Давай остановимся около муравья!
— Зачем?
— По-моему, ему плохо!
Брумзель обернулся и посмотрел на Фридриха так, будто это ему самому сделалось плохо, но потом все-таки лег в дрейф, стал снижаться по спирали и наконец опустился на утоптанную дорогу. Фридрих спрыгнул на землю и побежал к муравью. Тело его поблескивало на солнце; муравей не шевелился.
— Эй! Уважаемый! Вы меня слышите? — закричал Фридрих.
— Прям философский вопрос, — пробурчал Брумзель.
Фридрих не отступал. Он наклонился, ухватил муравья за ногу и стал трясти:
— Эй! Очнитесь!
Брумзель кашлянул.
— Фридрих, не хочу тебя расстраивать, но он мертв.
— Мертв? — Фридрих с ужасом обернулся и пригляделся к муравью повнимательнее. — Но… от чего же он умер? На нем ни ран, ни повреждений, ничего!
— Не-е, он просто умер, и все. Залезай, полетели дальше.
— Но мы же не можем просто так его здесь оставить! С чего бы на муравьиной дороге лежать мертвому муравью? Здесь же должно быть безопасно! — Фридрих опустился около муравья на колени, не оставляя попыток установить причину его смерти.
Брумзель уселся неподалеку и начал объяснять Фридриху некоторые основы муравьеведения.
— Так, послушай меня. Муравьи время от времени умирают. У них нет пенсии, так что старики просто ходят вместе с остальными до тех пор, пока не умрут от старости. В какой-то момент они просто ложатся на дорогу, и всё. Поэтому, когда муравьи движутся на новое место, на обочинах часто можно увидеть мертвых муравьев.
— И никто им не помогает?
— В чем? Умереть у них и так прекрасно получается.
— Никто их не хоронит? — пискнул Фридрих, едва не плача.
— Не-е. Может, пройдет мимо кто-нибудь, перекусит по дороге, — Брумзель слишком поздно заметил, какую мрачную мудрость выдал, и прикрыл рот лапкой. — В любом случае, колонна из пары миллионов муравьев не может останавливаться, чтобы хоронить одного-единственного рабочего муравья.