Здесь он тоже принимал желаемое за действительное. Спустя несколько недель, в октябре 1768 года, Фридриху сообщили, что турки просили Австрию не препятствовать и не противодействовать передвижению их войск — 300 000 человек — из Боснии и Валахии через Трансильванию для развертывания на границах Польши.
В Вене Кауниц лично уверял Рода, что согласия на это не дали. Однако Кауница удивляло поведение русских. Они попытались навязать Польше некую чуждую ей систему. Затем вторглись в Польшу и принялись чинить насилие; стали выходить за ее границы и задевать других не только на турецкой территории, но и в Венгрии. Фридрих, прочитав это, был вынужден согласиться. Политические соображения привязывали его к России, но теперь он считал, что война неизбежна. Русские ошиблись в расчетах и не предусмотрели реакцию турок. «Конфедераты» примут участие в любой войне против России. Теперь они, как он говорил Екатерине, опьянены энтузиазмом в ожидании турецкой поддержки и чуда, которое она сотворит.
Тем не менее, хотя «конфедераты», возможно, и имели на своей стороне польские традиции и сочувствие многих, Фридрих нисколько не разделял этих симпатий. Он сожалел о вероятных последствиях действий России по подавлению восстания, если только сами действия не окажутся быстрыми и эффективными. Когда польские руководители написали ему письмо с просьбой о понимании, он ответил резко и к тому же постарался сделать так, чтобы его реакция получила широкую известность. В отношении к «диссидентам», писал король, эти польские вельможи являются апостолами нетерпимости. Он не видит никаких свидетельств оскорбления их, «конфедератов», религиозных чувств. Напротив:
«Ни императрица России, ни король Польши не желали урезать свободы католической веры. Христианство не в насилии, а в веротерпимости… первые христиане были самыми миролюбивыми людьми на земле. Они старались обратить еретиков, а не карать их. Англия — протестантская страна, Голландия — протестантская страна, однако это не мешает католикам, православным и сотням других отправлять свои религиозные культы. Поэтому вам не покажется странным то, что я, кто очень терпим, нахожу малоубедительными ваши аргументы…»
В то время в протестантских странах и их законодательстве было немало фанатизма, и для некоторых подход Фридриха мог показаться лицемерным, хотя веротерпимость давно стала для Гогенцоллернов традицией, которая еще более укоренилась благодаря «просветительским» убеждениям короля. Но он считал поляков столь же капризными, сколь и назойливыми. «Очень вздорный народ, эти поляки», — мягко заметил Иосиф Сталин во время союзнической конференции в середине Второй мировой войны. Он только что тайно уничтожил несколько тысяч представителей их элиты и обрек бессчетное множество других на смерть или депортацию. «Очень вздорный народ!» — кивнул бы головой Фридрих, услышав такое суждение, хотя и ужаснулся бы преступной дикости, которую прикрывали эти слова.
Фридрих не видел почти ничего полезного в русско-турецкой войне, каким бы ни был ее результат. Турция, вероятно, аннексирует Подолию, граничащую с Молдавией и Черным морем. Россия направит войска через венгерскую границу и тем спровоцирует Вену. Союзный договор обязывал Фридриха выплачивать субсидию в 400 000 рублей, пока Россия будет находиться в состоянии войны. Он говорил, что готов к переговорам по продлению этого договора, срок действия которого истекал через три года, возможно, это лучшее время заручиться у Санкт-Петербурга взаимными гарантиями, например о поддержке в вопросе о престолонаследии в Байрейте и Ансбахе.
Перспектива серьезного и затяжного русско-турецкого противостояния будоражила европейские дворы; и вот теперь Оттоманская Порта объявила России войну. Считалось, что кризис возник из-за ситуации в Польше, вышедшей из-под контроля. Русское правительство, казалось, было застигнуто врасплох реакцией Турции на политику России и действия русских войск. Фридрих направил Екатерине письмо с наилучшими пожеланиями, добавив некоторые ценные наблюдения по важнейшим практическим вопросам, которые следовало учитывать при подготовке кампании против турок. Особенно это касалось тылового обеспечения и оперативных оценок полевых командиров, возможно, им придется прикрывать слишком большую территорию. В каждом письме он подчеркивал, что никоим образом не замешан в польских событиях, просто выполняет обязательства по договору с Россией, находящейся в состоянии войны, которая, он надеется, скоро закончится. В феврале 1769 года король направил в Санкт-Петербург в качестве специального посланника графа Линара. Линар, автор ряда философских трудов, большую часть жизни провел на датской службе, но снискал известность как постоянный участник международных переговоров, миротворец и человек, способный находить оптимальные решения. Однажды он сыграл активную роль в обсуждении положений Клостерцевенских соглашений, был способным политиком, которого король уважал. Теперь у него появились кое-какие идеи, пока еще смутные, по поводу того, каким образом, сделав Австрии и России некоторые территориальные предложения за счет Польши, можно привести войну к удовлетворительному финалу.
Британцы спрашивали Фридриха, не намерен ли он послать войска в поддержку русским. «Нет», — отвечал он, только субсидии, которые обязан предоставлять по договору. Французы, как ему стало известно, планировали направить в помощь польским «конфедератам» 100 офицеров во главе с маркизом де Конфлансом и, таким образом, посодействовать туркам. Между тем внутрипольские дела, как бы ни открещивался от них Фридрих, практически неизбежно могли вызвать раздоры или трения далеко за пределами Польши. Россия при поддержке Фридриха начала сразу после смерти Августа проводить там наступательную политику упреждения, но теперь ее действия толкнули значительную часть поляков в объятия ее противников, и турки отреагировали на бесчинства русских на их территории, совершившиеся из-за осознания русскими необходимости подавить мятеж в Польше и последующей неуклюжести их действий.
В течение нескольких лет, вплоть до 1772 года, главное внимание Фридриха было приковано к трем крупным, взаимосвязанным проблемам. Во-первых, русско-турецкая война: как она будет развиваться, к чему приведет, как ее можно ограничить по масштабам и последствиям и остановить? Во-вторых, ситуация в Польше, ставшая причиной войны и требовавшая какого-то окончательного урегулирования, чтобы предотвратить рецидив. И в-третьих, отношения между Пруссией и Австрией: здесь подходы Австрии к польскому вопросу и русско-турецкой войне, а также к урегулированию любого конфликта на Балканах. Другие факторы — позиции Франции и Британии, ситуация в Прибалтике, — все они с точки зрения Фридриха играли некую роль, но в каждом случае она была периферийной. В центре всего стояла Австрия, а в ней с 1765 года положение изменилось. Австрийский император Франц Лотарингский умер, после него главой Габсбургского дома стал сын его и Марии Терезии, Иосиф: он теперь номинально считался «королем римлян». Ему, когда он взошел на престол, исполнилось двадцать четыре года.
Смерть суверенов всегда влияла на международные отношения, правда, в разной степени. Когда через пять месяцев после смерти Франца умер король Дании, Фридрих писал своему послу в Копенгагене, что это «событие, скажу только для Вашего сведения, едва ли большая потеря для Systeme publique[299] Европы». Но вакантный императорский трон — совершенно другое дело. Императрице-королеве Марии Терезии было только сорок восемь лет, и она была, как всегда, энергична, но ей, полагал Фридрих, не хватает денег, и ее наследник столкнется с большими трудностями; он подсчитал, что Франц мог оставить 15 миллионов талеров наличными[300], но эта сумма делилась между всеми его детьми. Он не ожидал немедленных изменений в политике Австрии, однако предполагал, что Иосиф будет испытывать сильную зависимость от матери и станет скорее всего действовать, во всем опираясь на великого Кауница — «столь блестящего в больших делах и столь мелочного и смешного во всем другом», как заметил Фридрих. Кауниц, вдовец, был всецело поглощен страстью к молодой певичке. Многое зависит от личных качеств Иосифа.