Как однажды сказал У. С. Филдс, «по-настоящему достойная вещь – это та вещь, ради которой вы пойдете на обман».
Кто обычно обманывает?
Почти любой человек, если ставки достаточно высоки. Вы можете сказать самому себе: «Лично я не буду обманывать вне зависимости от того, что поставлено на карту». А затем вы вспоминаете, когда в последний раз смошенничали, скажем, играя в настольную игру. На прошлой неделе. На днях вы подтолкнули мяч для гольфа, чтобы ваш удар был лучше. Или вы хотели съесть бублик в офисной столовой, но у вас не было доллара, чтобы за него заплатить, и вы просто стащили этот бублик. При этом вы сказали себе, что в следующий раз заплатите за бублик двойную цену. А потом так и не сделали этого.
На каждого толкового человека, перед которым стоит задача создать схему стимулирования, испокон веков находится целая армия людей, готовых потратить кучу времени на то, чтобы обмануть эту схему. Неизвестно, насколько обман изначально присущ человеческой природе. Однако вполне очевидно, что обман можно встретить практически в любом направлении человеческой деятельности. Обман представляет собой первичный экономический акт: получение большего в обмен на меньшее. Поэтому обманом занимаются не только руководители, злоупотребляющие инсайдерской информацией, или хитрые политиканы – это удел всех. И официантки, предпочитающей прикарманить чаевые, а не сложить их в общий котел. И менеджера по кадрам компании Walmart, корректирующего записи о количестве отработанных его сотрудниками часов, с тем чтобы результаты его деятельности выглядели более привлекательными. И ученика третьего класса школы, который беспокоится о том, что не перейдет в четвертый класс, и поэтому списывает ответы у своего соседа.
Некоторые виды обмана почти не оставляют следов. В других случаях можно найти массу свидетельств. Знаете, что произошло в одну полночь весной 1987 года? Семь миллионов американских детей внезапно исчезли. Что это было – крупнейшее похищение в истории человечества? Вряд ли. Это случилось ночью 15 апреля, сразу же после того, как Internal Revenue Service изменила одно правило. Вместо того чтобы просто указывать количество детей-иждивенцев, налогоплательщики оказались обязаны указывать номер карточки социального страхования каждого ребенка. Внезапно семь миллионов детей, существовавших лишь в виде призраков в налоговом уведомлении по форме 1040, испарились. Эта цифра была крайне значительной – речь шла почти о каждом десятом ребенке-иждивенце в Соединенных Штатах.
Стимул для налогоплательщиков, практиковавших подобный вид обмана, был вполне очевиден. Так же понятно и поведение официантки, менеджера по зарплате и третьеклассника. Но что можно сказать про учительницу этого третьеклассника? Может ли у нее оказаться какой-либо стимул для обмана? И если да, то каким образом она может обмануть?
Представьте себе, что вместо того, чтобы управлять детским садом в Хайфе, вы управляете системой государственных школ в Чикаго, занимающейся образованием примерно 400 тысяч учеников.
Основные разногласия между администрацией, учителями американских школ, родителями и учениками связаны с тестированием по итогам года – подобное тестирование считается крайне важным, так как оно не только фиксирует результаты учебы, но и является основным критерием для оценки качества работы учителей.
Федеральное правительство сделало подобное тестирование обязательным после подписания президентом Бушем закона No Child Left Behind[8] в 2002 году. Однако даже до принятия этого закона в большинстве штатов использовались стандартизированные тесты для учащихся начальных и средних школ. В двадцати штатах поощрялись школы, показывавшие хорошие результаты или значительное улучшение. В тридцати двух штатах школы, показывавшие недостаточно хорошие результаты, подвергались санкциям.
Система государственных школ Чикаго начала пользоваться итоговым тестированием с 1996 года. В соответствии с новой политикой школа, ученики которой получали низкие оценки по чтению, находилась на испытательном сроке, при неудачных результатах следующего периода этого срока ей грозило закрытие, роспуск штата или понижение сотрудников в должности. Помимо этого было запрещено так называемое социальное продвижение. В прошлом на второй год могли остаться только крайне неумелые или проблемные ученики. Теперь же для того, чтобы перейти в следующий класс, каждый ученик третьего, шестого и девятого года обучения должен был получить хотя бы минимальную оценку по итогам стандартизированного теста, имевшего форму выбора ответа из нескольких вариантов и получившего название «Тест штата Айова по оценке основных навыков».