— Я тоже. — Сидящий перед камерами молодой человек поёжился, и тоскливо на душе стало не только этим двум находящимся в студии, но и нескольким миллионам за её пределами. — А потому предупреждаю, сеньоры военные, кто меня слышит. Просто предупреждаю, как человек, изучавший наши законы. На территории Венеры армии разрешено применять оружие только в борьбе с внешним захватчиком. Против вражеского десанта, например. Или захвативших что-либо ВРАЖЕСКИХ террористов, обозначивших себя, как вражеские террористы. Любой, открывший огонь против венериан или марсиан, наших союзников, на нашей территории, становится вне закона и подлежит наказанию, которое в военное время может быть только одно — уничтожение.
— Военное время?
— Ну, если открыт огонь армией — да. Военное. На территории страны могут работать только специальные службы — императорская гвардия, антитеррор, специальная полиция. Армия и флот — нет. При этом даже специальные службы обязаны выполнять уставы и инструкции, и это тоже не обсуждается.
— Да, Хуан, ты и правда вестник, и вести твои недобрые. Но я тебя отвлёк, а ты, наверняка, хочешь рассказать нам ещё и о королеве, и о том, кто мутит воду? Кстати, тебя ведь только освободили из под стражи, это связано?
— В этом мире всё связано. У меня много информации, даже не знаю с чего начать, чтобы подать её правильно.
— Начни с королевы. Люди реально не понимают, что с ней, и откуда взялось ТАКОЕ. Среди бела дня. Все говорят о покушении и не понимают, почему Веласкесы его отрицают. Что кто-то хотел убить их мать и жену. И сестру. А они ушли в «отказняк» и настаивают на непонятной «старой ране».
— Покушение было, но много лет назад, в Дельта-полисе. При открытии одной клиники, построенной на благотворительные средства одного из фондов Веласкесов. Малышка Лея тогда была наследной принцессой, всего лишь, но зато до принцессы добраться проще, чем до королевы, а потому республиканская террористическая ячейка, которую потом-таки разгромили, провела акцию по уничтожению. Стрелял смертник — само собой, знал на что шёл. Но вот иглы в его игольнике были не простые, а вымоченные в специальном составе, в котором выращивались особые бактерии, смертельно опасные для человека. Да, Флавий, это было биологическое оружие.
— Покушение в Дельте. Кажется, что-то такое припоминаю. Хотя я под стол пешком ходил, но эхо события в политикуме осталось надолго.
— Угу. Её закрыла телом нынешняя полковник императорской гвардии Мишель Тьерри, тогда её личная телохранительница. Иглы прошли через Мишель, и пять из них так в её тушке и застряли. Но три продолжили движение и вошли в тело Леи. Сила проникновения была ослаблена, да и яд ПОЧТИ весь остался в теле этой живучей белобрысой бестии… Но коварное слово «почти» с учётом того, что бактерии имеют свойство самостоятельно размножаться в питательной среде, каковой является наш организм… Но признаю, если бы тело Мишель не ослабило концентрацию яда, принцесса бы умерла в течение пары часов.
— Но почему тогда Мишель выжила?
— Чудом. Она — мод. Её мать вышла из пробирки военных генетиков, разрабатывавших какое-то лекарство для флота. Ну ты ж понимаешь, в космосе жёсткие условия, радиация, всё такое. Мы и так очень сильно подвергаем риску людей при полётах по солсистеме. А в качестве КАЖДОГО корабля дальфлота использовать цилиндрический пустотелый бассейн — запредельно дорого даже для нашего мощного государства. Так что от матери Мишель досталось что-то, что дало иммунной системе бороться с бактерией. Ей перелили почти всю кровь, вливая собственную «целебную», способную бороться с болезнью, юной принцессе. Люди не выживают после такого, но и тут Мишель совершила чудо живучести. Но главное — результат получили, болезнь победили. Правда не до конца, она, скажем так, «впала в спячку», учите сами по биологии, как это называется — я справочник перед эфиром не смотрел. Мне вообще только позавчера рассказали, сам в шоке, и лазить по энциклопедиям было некогда. Но врачи предупредили, после нервного срыва, истощения или длительного стресса, когда иммунитет ослабнет, зараза вновь может набрать силу. А потому не спрашивайте у меня, что там с королевой — я не знаю. За её жизнь борются, и я, как и все неравнодушные, держу пальцы скрещенными.