— А если с этими, с украденными предками всё так серьёзно, как же это твой бизнес до сих пор не развалился?
— Потому, что Оставшихся на самом деле не так уж много. Что-то около полпроцента.
— Я бы даже эти «полпроцента» сочла серьёзным доводом «против» если бы был риск лишиться чего-то настолько ценного.
— А тут палка о двух концах. Ритуал Дня Перерождения очень долгий и сложный, с множеством особенностей и нюансов, да к тому же многие престарелые драххи становятся капризны и требовательны по отношению к мелочам как… ну, скажем, земные невесты. По двадцать раз меняют общую концепцию празднества, в последний момент отказываются от одних цветочных композиций и заказывают другие, меняют расстановку столов и угощения на них. Психуют по поводу всяких мелочей, на самом деле того не стоящих. Последний, тот, к которому мы с тобой только что подходили, пожелал начать подготовку к перерождению в беседке увитой лилейниками, а у него на их запах что-то вроде аллергии. Сорвать же процесс перерождения может любая мелочь. Пришлось разыскивать и заказывать фиг знает откуда, из самой Тильсирской оранжереи, разновидность лилейников без запаха. Правда, были они не белые, а бледно розовые, но это удалось замаскировать.
— Прости, но ты что-то сказала о том, что перерождение может сорваться?
По правде говоря, этот факт на самом деле не вызвал у меня удивления: ведь это же какая кардинальная перестройка должна произойти, чтобы из животного стать фактически растением. Или чем-то подобным (Врут аналогии! Помнить об этом!). Да ещё за сравнительно короткий промежуток времени.
— Я же говорила, что палка о двух концах. С одной стороны есть риск, вместо дихха получить обыкновенного покойника, а с другой, что он всё же будет, но не у вас.
— А у тебя не было неудач?
— Нет, — отрезала Мара. — У меня серьёзное предприятие, гарантирующее удовлетворение всех потребностей клиентов.
— Девушки, — раздался голос Мика, о котором мы почти забыли, — а не могли бы вы говорить о чём-нибудь менее волнительном? А то я ни фига не понимаю: то ли сердечко у пациентки частит из-за того, что она разволновалась, то ли дисфункция какая.
Мы послушно прекратили и до самого обеда, который нам принесли сюда же, в медицинский блок, я вытягивала все известные Маре подробности жизни драххов, диххов и Даута в целом. А знала она немало. Даже не являясь профессиональным ксенологом, она подмечала и откладывала в памяти массу интереснейших подробностей. Да было бы странно, если бы человек, создавший и преуспевающую компанию в дальнем внеземелье не отличался выдающимся интеллектом. Кстати, и разгадать нашу с Миком игру ей тоже не составило труда: стоило только посмотреть на мою преувеличенно заинтересованную мордаху, на то как подчёркнуто нейтрально-профессионально прикасается к ней мой муж, чтобы сделать правильные выводы.
— Кстати, — склонилась ко мне Мара, когда Мика отвлёкся на какой-то, подающий звуковой сигнал прибор, — можешь не опасаться, сложившиеся пары я не разбиваю, — и заговорщицки подмигнула.
Гхм. Удержать нейтральное выражение лица удалось только при некотором усилии. А меня с новой силой обуяло любопытство, как же она справляется с некоторыми естественными физиологическими потребностями в отсутствие даже кандидатов в половые партнёры? Задать вопрос? Нет? Задала!
— Ну ты как спросишь, — Мара поперхнулась фиточаем и нервно зыркнула в сторону Микиной спины. — Любовник у меня есть. С торговыми миссиями время от времени приезжает. Не бог весть что, конечно, но для технического секса сгодится.
— Мда, как-то невесело звучит…
— Да ну его, не интересно. Ты лучше скажи, тебе вот это, — на кивнула на пристроенный на моих коленях планшет, — действительно зачем-то надо?
Ей явно была неприятна поднятая мною тема и я послушно переключилась на другую.
— А как же. Ты — ценнейший источник информации о жителях Даута. Потому как действие лингворетранслятора, к сожалению, на письменные источники не распространяется, а переведённых на солеранский текстов у них не так уж много. Не приставать же с расспросами к местным…
— Почему нет? Не к первому же попавшемуся, но вот Старик У Двери наверняка охотно ответит на твои вопросы. К концу жизни они становятся словоохотливы.