— Кстати, а почему тут так пусто? — я оглядела анфилады залов, уходящих в бесконечность, по которым то тут, то там бродили единичные посетители.
— Так закончился уже рабочий день, — ответил Бакс, тактично направляя нас в сторону нужного перехода.
— И у вас хватило влияния, чтобы договориться, чтобы нас пустили сюда после закрытия?
— Хотел бы я сделать вид, что мы тут настолько важные персоны, — он подарил нам улыбку через плечо, — но на самом деле всё намного проще: желающие, за отдельную и весьма немаленькую плату, могут попасть в местные музеи и после их официального закрытия. Специальная такая придумка для эстетов, желающих наслаждаться искусством в одиночестве.
Интересная система. Хотя у нас для тех же целей достаточно прийти ночью или очень поздним вечером. Музеи-то работают круглосуточно.
В оранжерее нас встретила смотрительница этой выставки — немолодая дама, это было видно по тёмно-зелёному оттенку её кожи, который заметно отличался от светло-оливкового, какой бывает только у молодёжи, с роскошной копной тентаклей на голове и в традиционной, неопределённого цвета хламиде, какие здесь носят все, невзирая на пол и возраст. И даже, как ни странно, вспомнила нашу парочку потеряшек, точнее не их обоих, а только девочку — Майю.
— Да-да, припоминаю, — казала она на ломаном солеранском, разглядывая предъявленные ей голограммы. — Очаровательное дитя. Помнится, очень расстроилось, когда узнало, что для аюрданов ещё не пришло время вылета.
Аюрданы? Знаменитые арктоимские птицы-цветы? Я с любопытством уставилась на ту часть оранжереи, которая со всех сторон и даже сверху была огорожена мелкоячеистой сетью. А я-то недоумевала, зачем оно нужно! За сетью, высаженные ровно в рядочек стояли толстые мясистые стебли аюрданов с крупными бутонами на макушке. Действительно, до вылупления и вылета ещё довольно далеко.
— Скажите, — перешёл непосредственно к делу розыска Мика, — а сколько выходов есть из этой вашей оранжереи?
— Выходов есть только один. Он же вход, — она обаятельно улыбнулась.
— А регистрация входящих-выходящих есть?
— На дверях висит камера.
— И данные с неё можно отсмотреть?
— Можно. Нет проблем. А зачем вам?
— Хотим найти эту вот парочку, — Мика невозмутимо кивнул на так и продолжавшие висеть в воздухе голограммы. — Они тут у вас где-то потерялись.
Никаких дополнительных вопросов эта его реплика не вызвала. Что же тут непонятного? Однако всё время, пока мы шли до какого-то технического помещения и отсматривали кадры с записи, Бакс тихонечко, под нос бурчал:
— Нет, никогда я не пойму этих зелёных. Когда мы бьём тревогу, что дети пропали, встречаем полное непонимание, а когда приезжает парочка посторонних бойскаутов, то тут им и всё пожалуйста…
— Вы неправильно обозначили суть проблемы, — сказала я тихонько, чтобы и Мику не мешать, и арктоимской даме не жужжать на ухо своим пониманием их психологии. — Просто спасение каких-то там детей, которых всё равно неизвестно сколько гибнет в каждый отдельный момент по всей вселенной, с их точки зрения избыточно и бесполезно. Ведь по сути — это естественный процесс. Другое дело — конкретные индивиды, которые близки и дороги конкретным индивидам. Но тогда и спасательные работы — дело для конкретных личностей, а не для общества в целом.
— Спасение утопающего — дело рук самого утопающего? — иронично отозвался он.
— И его «группы поддержки», — на полном серьёзе подтвердила я.
— Нет, на выходе камера их не зарегистрировала. Так что наши детки либо всё ещё находятся в оранжерее, либо нашли какой-то другой лаз. Как на счёт того, чтобы проверить целостность ограды вокруг выставочного павильона? — Мика потянулся, разминая уставшую от неподвижности спину, и мельком глянул на часы: с момента пропажи ребятишек прошло уже больше шести часов и времени на поиски у нас оставалось всё меньше и меньше. Световой день на Арктоиме в это время года и на этой широте довольно длинный, но не бесконечный же. Скоро, уже совсем скоро начнут сгущаться фиолетовые тени, а за ними придёт непроглядный тропический мрак и всякие активные поиски придётся свернуть.
— Почему вы уверены, что дело именно в этом? — хранительница оранжереи казалось, никуда не торопилась.
— Потому что я сам был мальчишка и имею представление о том, какие «щели в заборе» способны обнаружить жаждущие приключений пацаны.
— Одна из них девочка, — внёс, на мой взгляд, совершенно бесполезную поправку Бакс.