— Хочешь сказать, тогда нашествие стажёров прекратится? — она с недоверчивым интересом глянула на меня.
— Нет. Но, может быть, одного из них оставят и после того, как он более-менее вникнет в тему.
— А мне кажется, Люп Дегир продолжает удерживать это место для тебя, если ты вдруг передумаешь, — она заговорщицки прищурила глаза. — Ты случайно не собираешься к нам вернуться?
Я показала всем известную комбинацию из пальцев. Не слишком вежливо, зато доходчиво. Мне слишком понравилась жизнь «на вольных хлебах», чтобы вот так, запросто от неё отказываться.
— Добрый вечер дамы, привет мелкий, — рядом с нами в траву приземлился Мика и слегка подёргал сына за кончик чешуйчатого хвоста. Последний (хвост) моментально убрался из зоны досягаемости папашиных пальцев.
Деликатная Каттилара, сославшись на усталость, очень быстро оставила я наедине и только после этого я смогла задать самый насущный, в данный момент, вопрос:
— И что он от тебя на этот раз хотел?
— А если я скажу, что господин Гржевский просто так со мной захотел пообщаться, выпить в баре по стаканчику, ты не поверишь?
— Не поверю.
— И правильно сделаешь. Мне в самых прямых выражениях было высказано неодобрение того, что мы отказались от последнего правительственного контракта. Ну, того, помнишь, связанного с ревизией работы нашего агентства? Контракт-то непростой, его нам «дядюшкино» ведомство подсунуло и эти добрые люди немало постарались, чтобы его каким-то образом протащить, согласовать и узаконить. Они, видишь ли, весьма озабочены тем, чтобы наше агентство оставалась «на плаву», а мы, такие нехорошие, какие-то детские капризы проявляем, от практически дармовых денег отказываемся, да ещё и в благотворительность ударились.
— Да ну их всех! — я расстроилась. Вот кто они такие, чтобы так настойчиво в нашу жизнь лезть?!
После двадцати человеко-часов работы, после того, как мы отсмотрели километры записей и проанализировали их пятью разными способами, у нас осталась всего одна зацепка. Одна-единственная, потому как прослушивание эфира на всех возможных частотах дало результата примерно столько же сколько и поиск форм правильной конфигурации — ни сколько. И даже не зацепка, так, соображение. Лалли-Ро находится на планете уже год и если всё это время он не сидел в одиночестве, то непременно занялся цивилизаторской деятельностью среди местных аборигенов. А они таки были. Земной исследовательский центр посылал небольшую разведывательную экспедицию к этой планете и они были немало разочарованы, обнаружив там местную разумную жизнь, которая, по межрасовому космическому праву, делала эту планету непригодной для колонизации. Но все полученные данные они внесли исправно. Так что наверняка наш потеряха обретается сейчас среди этих вот синекожих бугаёв звероватого вида, изображения которых я как раз сейчас рассматривала, и пробует привить им своё понимание «что такое хорошо».
Ну а как иначе? Как не подсказать диким неразумным, среди которых ты застрял, кое-какие мелочи, которые с высоты развития собственной цивилизации кажутся простыми и естественными? Как не разрешить спор, если к тебе обращаются за советом? Особенно если вреда они тебе причинить не в состоянии, а общаться всё равно больше не с кем.
Вот именно что-то вроде мелкого очага цивилизации мы и обнаружили: поселение на полсотни хижин на берегу не то внутреннего моря не то крупного озера, с какими-никакими дорогами и вроде бы даже посадками растений. Больше со спутника рассмотреть не удалось. Больше мы будем рассматривать при личном контакте.
И наконец, закинем Акселя к Отшельнику. Всё-таки таскать в дикие миры такого маленького ребёнка — это не дело.
Ночью, чтобы не создавать паники у местных жителей, мы бесшумно и на небольшой высоте облетели интересовавшее нас поселение. Раза три облетели, прежде чем заметили металлически поблескивающий сквозь щели в стене крайнего домика бок посадочного модуля. Значит, мы правы и Лалли-Ро точно здесь. Однако же как хорошо спрятался, зараза чешуйчатая, так-то на первый взгляд хатка как хатка, не сильно отличающаяся от жилищ аборигенов, разве чуть крупнее, да стоит у самой кромки воды.
Раннее утро. Мы величественно и неспешно снижаемся и садим катер прямо напротив примеченного этой ночью модуля. Посёлок — как вымер. Нет, сначала местные метались, тыкали пальцами в небо, экспрессивно что-то друг другу доказывали (нам в наших обзорных окнах всё это было очень неплохо видно), а потом разбежались и попрятались. Дверь в хижину оказалась чистой воды декорацией. Она даже не открывалась, а после того, как мы её немножечко сломали, я увидела за ней всё тот же металлически поблескивающий бок модуля без всяких намёков на вход.