— У нас возникла дилемма: на один товар претендует два покупателя. Ценный товар. И для одних он является весьма значимым ресурсом, а для других представляет духовно-мистическую ценность. Нужен кто-то третий, кто разрешит этот спор.
Угу, то есть нужен козёл отпущения, который возьмёт на себя ответственность за принятие решения, которое сами виллы ну ни как принять не могут. Бегу-бегу, роняя тапки.
— Прошу прощения, но всё же — нет. Этот вид деятельности не соответствует специализации нашего агентства.
— Можно подробнее? — клиент заинтересованно повёл своим шикарным носом.
— Мы помогаем людям, попавшим в затруднительное положение на чужих планетах. Иногда, очень редко, помогаем инопланетникам на людских территориях. И на этом — всё.
— Ну, если затруднение состоит только в этом — мне вполне посильно его разрешить.
С этой загадочной фразой вилл распрощался и отбыл восвояси. И я уже даже почти успела его забыть: смотаться в командировку и вернуться из неё, записать Акселя на плановый осмотр к педиатру, встретить и проводить транзитом пересекавших нашу Станцию бывших сокурсников (а заодно напугать их традиционной Непранской кухней в любимой забегаловке). Да мало ли дел и занятий, чтобы удерживать в памяти странного инопланетника так и не ставшего клиентом? Когда к нам, вместе с остальной почтой пришло странное послание:
«…человек (имя, фамилия, ID и проч.) удерживается на планете Огана, в ожидании пока представители агентства прибудут на место для разрешения известного конфликта интересов…»
— Что это? — я отпустила документ и он свернулся, канув в недра нашего домашнего компа.
— М-м, — Мика, сосредоточившись, потёр образовавшуюся между бровей морщинку. — Похоже, это тот важный дядя с Оганы, помнишь, он приходил к нам? снял единственное высказанное нами противоречие, препятствовавшее заключению контракта.
— И что же теперь делать? — я совершенно растерялась. Ехать на Огану, впутываться в чужой конфликт интересов мне совершенно не хотелось, не чувствовала я в себе сил на такие свершения. А с другой стороны оставлять на произвол судьбы соотечественника, да ещё и попавшего в неприятности по нашей вине как-то нехорошо.
— Ну что ты как маленькая?! — Микины брови сами собой поползли вверх, к линии отросшей за последнее время линии чёлки. — Собирать все имеющиеся у нас материалы и тащить их в СБ.
— А это будет нормально? Ну, то, что мы на них свои проблемы перекидываем?
— Не понял? Почему это мы сами должны разбираться со всякими там шантажистами, если для этого существуют специалисты? Да к тому же, когда может пострадать совершенно посторонний человек?
Однако, несмотря на эту логически выверенную, чёткую позицию, которой мы придерживались в дальнейшем, при общении со всеми заинтересованными сторонами, мне всё равно было не по себе. Так и хотелось самой себе сказать: «Ну что, доигрались!? Дождались межрасового конфликта!!!»
И слава всем, кому за это слава, что всё разрешилось относительно тихо-мирно. Спецы знают своё дело. Нашего земляка, оказывается, никто не удерживал на Огане насильно. Что вы, что вы, это же незаконно! Ему просто ловко и незаметно создавали препятствия. Подкидывали срочную работёнку, приглашали гостем на мероприятия и не принимали отказа, в кассе вдруг исчезали билеты, и требовалось подождать ещё чуть-чуть, а потом находилось что-нибудь ещё, что задерживало отъезд. Ловчили как могли, стараясь и остаться в рамках закона и создать у нас иллюзию того, что соотечественника действительно надо выручать. Так что и предъявить виллам оказалось практически нечего. Разве что кроме того шантажистского письма, но и тут они отбрехались, что мол, их не так поняли.
Из этой истории я сделала для себя один принципиальный вывод: наше дело — люди! Ну и молодые драконы тоже. Но их я, честно говоря, как-то привыкла считать чем-то вроде такой особой разновидности людей, потому как настоящий дракон становится драконом только на третьей сотне лет и на пятом метре длины.
12. Аферист
Нежданно-негаданно мы оказались владельцами маленького частного музея. Началось всё с той стрелялки, что подарили Мику веи, а заканчиваться даже и не собиралось. Нам дарили мелкие памятные сувениры, кое-что мы сами притаскивали из своих поездок, о некотором не могли вспомнить, как оно у нас появилось. И всё это равномерным слоем рассеивалось по всем имеющимся поверхностям нашей приёмной. Разве что игрушки условно опасные Мика помещал на стену под стекло и от этого, пожалуй, ощущение музейности только увеличивалось. Стоит ли удивляться, что наша контора вскоре стала чем-то вроде местной достопримечательности, вроде Музея Потерянных Вещей с Земной Пересадочной Станции, разве что назначение большинства предметов нам было известно. Я даже почти привыкла, что к нам забредают просто так, поглазеть, люди и нелюди. Почти, потому, что иногда они здорово мешали. Вот и сейчас, бродит между столами и полочками пернатый субъект, чуть касается то одной то другой вещицы тонкими, до полупрозрачности пальцами, склоняет на бок клювастую голову, и продвигается к следующей. Меня, сидящую в уголке на одном из дополнительных рабочих мест, он, похоже, не замечал, и мне так и казалось, что он сейчас схватит что-нибудь особо понравившееся, и умчится в голубую даль.