— Кто у вас сейчас остался самый старший по званию? Или должности? Кто командует? Ты?
Качание головой.
— Нет. Я просто тебя знаю. — Он назвал имя.
— Давай его сюда, будем разговаривать. И эту хрень уберите — техника пройдёт, — кивнул на заграждение.
Тип нахмурился.
— Время надо, пока краны зацепят. Там непросто всё. Мы фуры внутри двухкомпонентным бетоном залили. Не против вас — про вас до недавнего вообще не догадывались. Других гостей ждали. — Он зло усмехнулся.
Проблема. Рядовые бойцы мятежников, кто шёл штурмовать дворец, уверен, девять из десяти делали это потому, что им просто приказали, не думая. Как этим бойцам отдавал приказы придурок Гомес. И его слушали, потому, что положено, как те ребята слушали своих командиров. Я клялся убивать всех, кто будет стрелять в своих, не беря пленных, как собак бешеных, но ситуация куда сложнее, чем хочу сам себя убедить. К сожалению.
— Много пострадало от нашего огня? — кивнул в сторону баррикады.
— Есть немного, но жить будут. Только не стреляйте, мать вашу! Мы — свои, не надо дружественного огня!..
— Хуан, зачем ТАК? — ругал меня Моралес через полтора часа, когда наш разговор с Гомесом и последующим его устранением разлетелся по всей планете. Его копировали, перекопировали и пересылали, делились во всех сетях. Мой резкий взмах рукой, пиу, и хорохорящийся и кидающий понты «главком» падает навзничь, и больше не поднимется.
— Да, ты показал крутизну власти. Что вы ни с кем не договариваетесь, что либо подчинение, либо смерть. Но ты представляешь, сколько людей формально подчинится, но уйдёт в оппозицию? Сколько народу отвернётся и не захочет ничего делать, помогать? Сколько поддержки мы из-за этого потеряем? Он был тот ещё тип, я не буду давать оценку и плясать на костях бывшего своего сотрудника, но убивать-то зачем⁈ Арестовал бы и…
— Адреналин, — усмехнувшись, произнёс я.
— Чего? — Нахмурился сеньор. Я чувствовал его эмоции, как в зеркале отражались, хоть говорили и без картинки.
— Когда сердце пациента останавливается, ему делают укол адреналина. В это самое сердце. И оно рефлекторно сокращается и запускается. Да, больно, да, сложно, да, трудно. Но если этого не сделать — пациент умрёт, без вариантов.
— Я даю этой планете адреналин, сеньор Моралес! — воскликнул я — немного повело. — Полумёртвому пациенту, безусловно больному, лежащему на операционном столе. Адское средство излечения, но только оно запустит его остановившийся мотор. Мы не просто ленивая нация, мы самоубийцы, которые продолжают собачиться друг с другом и бороться за мифические права и привилегии, когда враг в нашем доме, имеет нас и поодиночке множит на ноль. Наше сердце по сути остановилось, и гондон Гомес — показатель оного. Я суровый доктор, сеньор, но я оживлю своего пациента! А если кто-то будет цепляться за старое, за прежние порядки и договорённости — тем хуже для него.
— Когда государство в опасности, никакой борьбы за власть, никакого плюрализма, никаких закулисных договоров! — со злостью констатировал я итог. — Ты или подчиняешься, или нет, третьего не дано, и горе тебе, если этого не понял. Я не Лея, сеньор. Она никогда не доводила свои жёсткие акции до конца, и народ слишком привык, что всё сходит с рук. Я буду бить по этим рукам и научу делать свою работу, как и держать слово, как и нести за слова и дела ответственность. Ибо если этого не сделать — завтра у Венеры не наступит. Я ясно выражаюсь, сеньор либерально настроенный бригадный генерал, или есть ещё какие-то недопонимания моей мотивации?
Тяжёлый вздох на том конце и резюме:
— Нет, Хуан. Всё понятно. — Пауза. — Да, наверное, ты прав, пациент «Венера» мёртв. Его приучили ничего не видеть и не хотеть, приучили много требовать и рассуждать вслух, вместо дела. Но знаешь что? Мы прошли уже несколько куполов, дважды вступали в бой, и я смотрю в глаза своих парней, кто со мной. И вижу там огонь. И вдруг понял, что завтра, когда всё закончится, они вернут на склад оружие… Вот только, чёрт возьми, Хуан, они не будут прежними! Эти люди больше не позволят чёртовым коррупционерам обирать их, не позволят верховодить в своих районах разным бандюкам, и в случае чего снова возьмут оружие, чтобы надрать задницы тем, кого ещё вчера считали небожителями. Наверное, ты прав, сукин ты сын, нам нужна эта доза адреналина, каким бы страшным ни казалось его применение. — Пауза. И итог: