Однажды я забежала в редакционную столовую, время обеда, очередь, думаю, выпью чай с бутербродом, в буфете людей мало. Подхожу к стойке, беру чай, разворачиваюсь с чашкой, утыкаюсь в кого-то, поднимаю глаза и вижу перед собой… лицо из моих счастливых снов, самое красивое из тех, что я когда-либо встречала в жизни и пробирающие до поджилок невероятного цвета глаза…. Это был ты, Джонни.
Кэрол замолчала.
– Несколько кадров есть. Продолжай.
– Я закончила.
– Давай же, говори, говори.
– Ты меня не слушал?
– Ну, Кэрол! Настроение уйдет, не отвлекайся.
Он ее не слушал!!!
– Да пошел ты!
Оттолкнув стул, Кэрол спрыгнула, стул упал. Забрать платки и бежать.
Джонни перехватил её руку, сжал запястье и резко развернул. Свободной рукой взял за подбородок, приподнял. Пронзительный взгляд чистых, холодных глаз и солнце, сквозь упрямые волосы. Кэрол замерла, мурашки по коже, остановка дыхания. И молчание, как во снах.
– Продолжай, Кэрол, не останавливайся, – произнес Джонни, не отпуская ее глаз, – пожалуйста, продолжай…
Джонни наклонился, поднял опрокинутый стул.
– У меня всё.
– Мало. Уверен, тебе есть ещё что рассказать.
Кэрол вернулась на место.
– Что ещё… Тройки в школе … пересдачи в институте… помню ураган… закончился, последние капли дождя… люди переступали через ветви поваленных деревьев, обходя оборванные провода… следом за мной шел мальчишка… у меня развязался шнурок, я подумала, наступлю на шнурок и растянусь поперек дороги. Остановилась, нагнулась завязать. Он обогнал меня, как вдруг недоваленное дерево заскрипело, стало валиться… мальчик попытался отбежать, но, запутался в проводах… и, его убило током вместо меня… да деревом придавило.
Кэрол замолчала. Она смотрела в стену и вновь видела падающее дерево, мальчишку, ток, смерть, дождь.
– Отлично!
– Покажи, что получилось.
– Позже. Ну как, понравилось?
– Нет, не понравилось. Скажи, ты, правда, не слушал меня.
– Кэрол, у меня руки чешутся, так хочется поработать, валяй домой, а?
Она ждала реакции, любой. Но, только не отсутствие реакции. Джонни её лучший друг. И ближе Кэрол у него никого нет. Из его квартиры можно сделать студию. Джонни не раз говорил, что мечтает о полноценной студии. Они могли бы жить вместе, каждый бы занимался своим делом. Она давно об этом думает.
Компьютер, вкл.
– Вечером позвоню. Пока, Кэрол.
***
Её и раньше отправляли восвояси. Но, сегодня особенно обидно. Джонни не типичный фотограф, шла и думала Кэрол, по клубам не ходит, траву не курит, от алкоголя не зависит. И от Кэрол не зависит. Душу ей вывернул, гад. И никакой реакции.
Надо худеть, сделала вывод Кэрол.
К сексу она равнодушна. Сейчас и всегда была. До полового созревания и после. Считает, повезло. Страшная грозовая туча – смерч половых проблем – чудным образом просвистела мимо её сердца, не задев душу. Она никогда не страдала от неразделённой любви, как и от любви вообще. Слушала вой подруг, безнадёжный, предсмертный и острыми иголочками покалывали её кожу мурашки счастья. Миловало. Кэрол не зависит от самого неуправляемого из инстинктов. Её никогда не подталкивало с крыши, не валило под поезд, не совало в петлю. Только за стол с расстегаями, наваристым борщом, да сибирскими пельменями, чему она рада несказанно и кушает причмокивая.
Кэрол подчиняется инстинктам радости и никогда – беды.
А потом ей приснился сон. Джонни потряс Кэрол своей приворотной красотой. Она любовалась Джонни всё время их дружбы, как любуются посетители Русского музея картиной Сурикова «Взятие снежного городка».
Её тянуло к Джонни, но никогда в постель. Джонни – неотъемлемая часть её жизни. Они вместе почти каждый день и все праздники обязательно, но без сексуальной компоненты. Кэрол хочет, чтобы Джонни оставался рядом всегда.
Она любит его по-настоящему! Как только и надо любить. Кэрол впервые рассказала Джонни, как она его любит. Хотела услышать о любви в ответ. И не услышала. Её половое самолюбие задето, оно-то, как ни крути, есть. Более того, у Кэрол есть и человеческое самолюбие и профессиональное. Если сравнить человека с автомобилем, то два эти самолюбия как бензин и солярка.
Человеческое самолюбие – бензин – может вспыхнуть от обычной искры: косого взгляда или кривого слова. Профессиональное – солярка – взрывается от давления, когда «хрен с горы» учит работать или советует как жить. И ещё, очень важно: самолюбие заменяет талант, а в конкуренции с талантом почти всегда побеждает. Талант часто ленив, самолюбие – живчик. Талант идет напролом, самолюбие на опережение. Бывает два в одном, тогда имя ему Лев Толстой. В быту, говорили, просто чудовище!