Лаура: Умница! Оставишь и нам с папой по кусочку.
Илинка: В халядилинике!
Мишу: Конечно! Поставьте в холодильник, а мы приедем и съедим.
Лаура: Всё, нам пора отключаться. Мамочка, позаботься о ней! Илинка, мы с папой целуем тебя!
Мишу: Будь хорошей девочкой, солнышко!
Лаура: Слушайся бабушку! Хорошо, моя сладкая?
Илинка: Халасо!
Мишу: Дай папе воздушный поцелуй!
Лаура: И маме! Пока-пока, заинька! Мама, пока! Мы отключаемся.
Бабушка: До свиданья, дети!
Долгая пауза.
Лаура: Не плакала.
Мишу: Привыкла.
Лаура: Как она выросла, ты заметил?
Мишу: Ага. Когда совсем вырастет, мы расскажем ей, как говорили с ней по скайпу из итальянской тюрьмы. Посмеёмся.
Лаура: Да, будет что вспомнить.
Мишу: Они были в кукольном театре. Там всё ещё играют «Белоснежку.» Гномы, все семеро — пенсионеры и алкоголики. Когда они выходят на сцену и поют «Айхо, айхо, мы гномы — ого-го!», дети в зале пугаются, начинают плакать, некоторые убегают.
Лаура: Скучаешь по театру?
Мишу: «Лошадка, хочешь овса?»
Лаура: А помнишь наше турне?
Мишу: Как будто и не было всего этого, как будо тысяча лет прошла.
Лаура: Четыре года… Мне кажется, если бы мне сейчас дали играть роль, я бы не смогла. Не знала бы, как. Думала, забуду легко. Но знаешь, мне всё ещё снятся театральные сны. То как будто у меня прeмьера, а я текст забыла напрочь, ни слова не помню. Или как будто бретельки оборвались, и с меня прямо на сцене падает платье. Однажды снилось, что я слепая. То есть как будто я играю слепую. И вот зал аплодирует, а я вдруг чувствую, что ослепла по-настоящему. Но чаще всего мне снишься ты. Сидишь такой, грызешь снаксы и орёшь: «Кто так играет? Ты актриса или кукла деревянная?»
Мишу: Хочешь, сыграем что-нибудь?
Лаура: Что?
Голос в интерфоне: Spiacenti, la visita è finita! Si prega di preparare per uscire!
Мишу: Финита ля комедия!
Сцена 6
Мать Мишу: Алё? Добрый вечер!
Мать Лауры: Да, здравствуйте, это кто?
Мать Мишу: Я это, сватья, я.
Мать Лауры: А, госпожа Марин. Добрый вечер!
Мать Мишу: Ой, сватья, мы ж договаривались, не надо меня госпожой! Я прямо стесняюсь.
Мать Лауры: Совершенно напрасно стесняетесь, госпожа Марин. Как поживаете?
Мать Мишу: Да как поживаю… Дом, базар… А как ваше ничего?
Мать Лауры: Собираемся идти на занятия по балету.
Мать Мишу: Ой, а как там сладюсенький мой мышоночек, рыбочка моя дорогая?
Мать Лауры: В порядке, в порядке. Была немножко простужена, но всё уже прошло.
Мать Мишу: Опять простужена? Вы разве не давали ей настойку, которю я присылала?
Мать Лауры: Какую настойку, что…?
Мать Мишу: Настойку на крушине и прополисе! Это прекрасное средство при её дефиците кальция.
Мать Лауры: Дефицит кальция? Что за фантазии?
Мать Мишу: Никакие не фантазии, а у девочки — дефицит кальция. В прошлый раз, когда она у меня была, я заметила.
Мать Лауры: Что вы заметили?
Мать Мишу: У ребёнка спазмофилия, говорю я вам.
Мать Лауры: Госпожа Марин, вы не врач, чтобы ставить диагнозы. Мать Мишу: Не надо быть врачом, чтобы заметить, что ребёнок неправильно питается!
Мать Лауры: Простите?
Мать Мишу: Я её спрашиваю: «Что ты кушала, детка?» А она говорит: «Колбаски и сливовый джем». Да как же можно?!
Мать Лауры: Да, я давала ей колбаски. Ничего же не случилось?
Мать Мишу: Колбаски — ребёнку? Вы хотите покалечить мне девочку?
Мать Лауры: Да что вы говорите такое? Покалечить, скажете тоже…
Мать Мишу: Вы — колбаски, Лаура — шаурму, разве это питание для ребёнка?
Мать Лауры: Сейчас такие времена. Современный ребёнок должен потихоньку адаптироваться к будущему взрослому меню.
Мать Мишу: Послушайте-ка, сватья моя дорогая! Бросьте вы эти глупости и кормите ребёнка, как полагается. Яичко сварите — я же вам присылал свежие и проверенные деревенские яйца! Салатики! Супчики, куриную печёнку, свежевыжатый апельсиновый сок. Лаура должна больше времени уделять дочери. У неё всё театр, театр, театр — один театр на уме. А девочка бледненькая, как простынка!