Теперь, после начального залпа, весь наш атакующий потенциал был разделен мной на две части, и, соответственно, атаковали мы двумя группами, фокусируясь каждая на своей цели. Пузеслава я заметил давно. Из всего клана серебряная корона, вышитая на сюрко у левого плеча как знак Защитника Ее Высочества принцессы Аделии, была только у него.
Казалось бы, чего может быть проще — перерезать ослепшего противника, но в данном случае это не так. Убить воина в латном доспехе вообще не так уж просто. По сути, из всего оружия ближнего боя для этой цели годится только клевец, пробивающий доспех, различные тонкие клинки, ищущие щели в броне, и молоты, которым ничего пробивать не надо. Кроме того, чтобы нанести вред противнику, попасть по нему надо под углом, близким к прямому.
За эти секунды мы успели забрать еще троих. Здоровенный Мстиссав, всегда стоящий на сложной позиции крайнего левого в первой шеренге, получил смертельную рану от Хашишина, вонзившего граненый клинок ему под мышку. На другом фланге наш второй ассассин Маздай убил Жирополка. Мимо моей головы промелькнул брошенный телекинезом тяжелый щит Кусимира и удачно попал в строй Дружины, повалив стоявших между мной и отвлекшимся Пузеславом Яроцапа и еще кого-то за ним. Я перепрыгнул через упавших и с размаху влепил своим длинным чеканом в висок неподвижной цели. Пузеслав упал, но клюв моего оружия, зараза, застрял в его шлеме.
Двадцать шесть — двадцать.
На этом наше везение кончилось. Магические прожекторы сзади нас разом погасли. Хашишин, пойманный умирающим Мстиссавом, получил стрелу от Бекаса. В логах пролетели имена сразу двух магов, павших от метательных копий.
Краем глаза уловив движение, я отпустил рукоять чекана и бросился в сторону, но преуспел не полностью, получив сильный удар алебардой по наплечнику, который отправил меня в полет под ноги стоящему поодаль Дюрандалю.
— Да не поднимет руку на безоружного! — скороговоркой выпалил я.
Паладин замер посреди замаха, и я, вставая, влепил ему под подбородок длинным шипом на умбоне своего щита. Ох уж эти обеты… Бекас, привыкший быть за Дюрандалем как за стеной, стоял ко мне спиной, стреляя в Раннинга. Почуяв неладное, стрелок обернулся, но поздно. Единственное, чего он успел добиться, — кинжал, который я хотел воткнуть ему в спину, вошел в глаз.
На другом фланге, попытавшись смыться после неудачной атаки, получил ледяное копье в затылок Маздай.
Кто-то, скорее всего, Любомур, сумел выстроить Дружину в малый хирд, для чего минимум двенадцати игрокам, включая Светозара, требовалось занять места в тесном строю. Этот маневр был отработан до автоматизма давным-давно.
Малый хирд из двенадцати бойцов — это три шеренги по четыре человека. В первой стоят щитоносцы с коротким оружием, во второй — копейщики и алебардщики, третья — стрелки и метатели. Последние тут же разрядились в скачущего на них Раннинга. Получив попадание в колено, кентавр, уже серьезно раненный Бекасом, споткнулся, упал прямо перед Светозаром и, отхватив по башке молотом, помер.
Напротив Дружины выстроилась хилая шеренга из шести моих ремесленников, прикрывая девятерых магов и пятерку стрелков. Сам я оказался немного сбоку. С другой стороны во фланг моему клану заходила тройка из бойца со щитом и двоих с двуручниками. Позади хирда прятались двое магов. Они не атаковали, но уже успели развеять несколько наших заклинаний.
Двадцать один — семнадцать.
— Линии держаться между хирдом и магами, — скомандовал я милишникам. — Глухая оборона.
Сам, подхватив волнистый меч Дюрандаля, по дуге побежал в обход строя противников.
— Стрелкам, магам. Убить фланкирующую тройку. Я или разверну «Дружину», или нападу с тыла.
Хирд разворачиваться не стал. Первые две шеренги насели на моих ремесленников, а стрелки с магами решили заняться мной. Я скакал как заяц, уклоняясь и качая маятник. Мои противники имели слишком разное оружие, чтобы бить залпами, но в меня все время что-то летело. Пару раз все же попали. Особенно неприятен торчащий в боку арбалетный болт. Кого другого эта рана убила бы, но персонаж у меня крепкий, а боль потерплю.
На самом деле фокусить меня — это ошибка. Дружине надо было не отвлекаться, а бить по моим магам, меня же самого заблокировать тройкой Любомура. Хрен бы я им чего сделал. Сейчас же этой тройке приходилось кисло. Если б не штраф на магию и стрельбу, их бы уже размазали, но и так парень со щитом, не вижу, кто именно, уже на последнем издыхании. После его гибели двуручники не прорвутся.
В очередной раз скакнув в сторону, я упал на землю и спрятался за телом убитого в самом начале лучом Когтетыка. Через его спину проходил такой удобный ремень портупеи, что я, скинув свой баклер-переросток, подхватил его левой рукой и, прикрываясь как ростовым щитом, двинулся на Дружину с тыла. Маги противника были вне хирда и, соответственно, могли перемещаться, не лишая остальных бонуса строя. Вознамерившись атаковать меня сбоку, они вышли из-за живой стены своих бойцов, и тут не сплоховали мои стрелки, мгновенно сфокусив обоих.
— Витя, не пугайся, — сообщил мне Черепок.
Я не успел удивиться, чего именно не надо пугаться, как удерживаемый мной труп ожил и бросился на противников. Напугать никого он не смог, и не такое видали, но стрелки крайне неэффективны против нежити. Тупо навалившись на них, зомби сумел создать мне очень удачную диспозицию. Воспользовавшись этим, я несколькими ударами забрал сразу пятерых. Повезло убить двоих алебардщиков в спину. Классный фламберг у Дюрандаля, я-то даже со своими скиллами на пробивание брони надеялся максимум ранить их. Недостатки малого хирда обернулись для меня достоинствами: минимальное количество бойцов для этого строя — двенадцать. Сейчас в строю были как раз двенадцать человек, и любой маневр они способны осуществлять только все вместе. Стрелки могут крутиться как угодно, а остальные должны находиться во фронтальной позиции, иначе порушат строй и, соответственно, лишатся бонусов. Моих псевдомилишников легко разобрали бы и без этих бонусов, но запрет на нарушение строя я вколачивал намертво, и сейчас инерция мышления, благодаря которой стрелков никто не прикрывал с тыла, сыграла мне на руку.
За те секунды, которые понадобились мне, чтобы приблизиться к противнику и разобраться со стрелками, все мои ремесленники-милишники были убиты. Хотелось бы, чтобы они продержались подольше, но с бойцами ближнего боя в «Ineffective» была проблема. Простые игроки не приживались у нас: избалованные высочайшим классом воинов «Дружины», обычных игроков мы считали отстоем. Обоснованно, впрочем, считали. Среднестатистический Вася против Светозаровых парней — не более, чем смазка для меча. Так-то лохов среди моих ремесленников не было. Тот же кузнец Маллеус — очень серьезный мужик. Мощный, закованный в тяжеленные латы, вооруженный боевым двуручным молотом. Одной алебардой ему заблокировали оружие, второй дали по башке. Умер, не сумев нанести ни одного удара.
В это же время в логах одно за другим стали появляться сообщения о смерти моих магов и стрелков. Каким-то образом Любомур и Бронекусь прорвались к ним и устроили примерно то же самое, что только что сотворил я, только эффективнее. Как, как они это сделали? Если не победа, то хорошие шансы на нее только что пошли прахом. В живых там остался Дендр и не до конца упокоенный ЧерепОк.
— Вектор, я не боец, — сообщил друид. — Пришлось превращаться в пень. Эти двое какие-то бессмертные.
— В смысле? — не понял я, отступая. Семь оставшихся в строю бойцов «Дружины» развернулись ко мне и, не торопясь, начали окружать.
— Они под какой-то жесткой абилкой, — вмешался некромант. — Это не магия и не божественное. Я вижу, как их что-то изнутри пожирает.
В этот момент я увидел спешащих ко мне Любомира и Бронекуся. Один без левой руки и половины головы, у второго из разорванных на груди лат прорастает черный корявый куст. Так вот ты какой, Последний Бой. Эта способность давалась воинам за выдающиеся подвиги в бою. На некоторое время, зависящее от количества достижений, персонаж становится бессмертен, получает высокое сопротивление любому воздействию и иммунитет к дебафам. Но бессмертен не значит неуязвим. Его можно сжечь, разрубить на куски, скинуть со скалы… Просто убежать, наконец. По окончании действия способности персонаж уничтожается. Не умирает, чтобы возродиться заново, а полностью уничтожается. Ну не знаю, стоило ли оно того, я бы не назвал положение Дружины настолько критичным, чтобы жертвовать персонажами.