Сдал и Балто. Нансен, пытаясь подбодрить его, сказал, что даже от южного конца Гренландии можно вернуться вдоль берега назад, чтобы пересечь материковый лед. Но Балто с грустью покачал головой:
— Ах, не говори так. Мы никогда не будем на берегу, нас унесет в океан. Мы с Равной молимся только о прощении наших грехов.
— Но разве в грехах каются лишь перед смертью?
— Нет, — в глазах Балто забегали лукавые огоньки, — поп говорит, что каяться нужно всегда. Но обычно-то можно не спешить с этим…
Балто добавил, что если он спасется, то будет вести жизнь праведника.
— А водка? — не отставал Нансен.
— Водка? Я брошу пить водку, — ответил Балто не особенно твердо и при этом испытующе посмотрел на начальника: может, тот как раз намерен предложить стаканчик? — А если буду пить, то совсем, совсем немного.
Фритьоф, угадав его мысль, рассмеялся:
— Мы не взяли с собой ни капли, ты избавлен от искушения.
Под вечер одиннадцатого дня дрейфа густой туман вовсе скрыл берег. Наутро Фритьоф, проснувшись, увидел озабоченно заглядывавшего в палатку Равну. Пощипывая реденькую бороду, лопарь о чем-то напряженно размышлял — наверное, о том, не пора ли будить следующего вахтенного. Еще бы не пора — Равна мерз уже четыре часа вместо двух! Нансен потянулся так, что затрещали кости, и спросил в шутку:
— Ну что, Равна? Тебе, наверное, удалось увидеть землю?
— Да, да, — залопотал тот. — Земля совсем близко.
Фритьоф насторожился:
— Что? А лед?
— Да, да, лед совсем редкий.
Фритьоф вскочил так порывисто, что чуть не повалил палатку.
Земля была почти рядом. В тумане их принесло к внутренней стороне ледового пояса.
Мигом свернув палатку, они побросали всё в лодки и принялись грести к чистой воде. Нансен воткнул на носу и корме большой лодки норвежский и датский флажки: ведь Гренландия принадлежала Дании. Для шведского флага места не нашлось…
Берег, берег! Чайки срывались со скал, вспугнутые возбужденными голосами. На обрыве бурели пятна мхов. Лодки скользнули в тень береговой кручи и заскребли днищем по отмели.
Какое блаженство — стучать кованым сапогом по прочнейшему, надежнейшему камню так долго ускользавшего гренландского берега! А что это за жужжание? Неужели комары, настоящие комары? Нет, жизнь все-таки прекрасна!
Впервые за двенадцать дней они могли напиться горячего шоколаду. Равна влил в себя столько кипящего божественного напитка, что едва мог приподниматься на локтях.
— Ладно, отдыхай, старина. Может, еще кружечку? — Нансен был в превосходном настроении. — Но с завтрашнего дня и до конца мы должны спать как можно меньше, есть мало и быстро, а работать как можно больше. Галеты, сушеное мясо, вода — вот и все, старина, что я могу тебе обещать.
— А суп? А кофе? — простонал Равна.
— Боюсь, что нам некогда будет их варить.
Нансен напомнил огорченному донельзя лопарю, что со всеми передрягами они и так потеряли целый месяц Лодки унесло далеко к югу. Теперь надо снова подняться вдоль побережья, туда, где их высадил «Язон». А оттуда они пойдут поперек Гренландии.
Отступления не будет.
Мосты сожжены
И лодки, прижимаясь к берегу, поползли на север против ветра и течения.
Привал у голых угрюмых скал. Вдруг в гомоне чаек послышались голоса. Фритьоф подумал, что начинают сдавать нервы; но на всякий случай, сложив ладони рупором, он крикнул как можно громче.
Сначала ответило эхо. Потом раздался возглас, и две черные точки замелькали между льдинами, постепенно превращаясь в легкие эскимосские каяки — обтянутые кожей лодки. Через несколько минут гости — впрочем, на этом берегу правильнее было назвать их хозяевами — причалили к скале и, приветливо улыбаясь, пошли навстречу Нансену.
Наконец-то пригодятся уроки, взятые у Ринка! Фритьоф торопливо вытащил из кармана изрядно потрепанные бумажки и обратился к темноволосым юношам, как ему казалось, на хорошем эскимосском языке.
Но эскимосы ровно ничего не поняли. Нансен, косясь на бумажки, старался выговаривать слова как можно отчетливее. Тот же результат. Заговорили эскимосы — теперь ничего не мог понять Нансен. Уж лучше объясняться жестами!
Изображая на лице то озабоченность, то ужас, то облегчение, эскимосы, как видно, хотели предупредить, что лодкам не следует приближаться к огромному леднику, спускавшемуся в море севернее места встречи. Это опасно, очень опасно! Особенно если смотреть на ледник, или смеяться, или нюхать табак. Ледник этого не любит, он забросает тогда нечестивцев своими обломками.