В это мгновение Нансену удалось дотянуться до приклада. Но он, конечно, не успел бы схватить ружье, взвести курок, повернуться и прицелиться, если бы медведя на несколько секунд не отвлекли собаки.
Зверь зарычал на них — и заряд пробил ему голову. Медведь рухнул мертвым.
Иохансен встал и как ни в чем не бывало принялся счищать мокрый снег с куртки. У него была слегка оцарапана рука и содран слой грязи с правой щеки.
По-видимому, медведь под прикрытием тумана крался за ними, как кошка. Иохансен свалился на спину от оплеухи, которую зверь закатил ему лапой. Медведь разинул пасть, чтобы откусить голову поверженного, но тот, вцепившись в медвежью глотку, в эту самуюсекунду произнес:
«Вы должны поторопиться…» Хорошо, что медведь не принял этих слов на свой счет, иначе Нансен остался бы в обществе двух собак…
— Между прочим, псы тоже получили от медведя по здоровенной оплеухе, — сказал Иохансен. — Я, пожалуй, отрежу на память когти с той лапы, которой он нанес мне оскорбление действием.
Иохансен пристально посмотрел на дальние торосы.
— Виноват, не «он», а «она». Посмотрите, там два медвежонка. Пойду подстрелю одного. У молодых мясо вкуснее.
Белая Земля
6 августа они приблизились, наконец, к острову.
После пяти месяцев скитаний по льдам, после разочарований последних дней не верилось, что земля снова не ускользнет от них каким-нибудь таинственным и непонятным образом. Они побежали к ней, разбрызгивая лужи, падая в слякотную жижу.
Их остановила только кромка льда. Дальше темнела вода. Не полынья, не лужа — нет, уголок открытого, свободного моря с редкими льдинами. Море вольное, просторное — впервые с тех пор, как «Фрам» вмерз возле берегов Сибири!
Иохансен размахивал руками и сипло кричал: «Ура!» Возле самого края льдов вынырнул вдруг большой тюлень, а за ним еще и еще — пожалуйста, мол, стреляйте, мы тут, живые запасы мяса.
Только полоса синей морской воды отделяла остров. Но собакам не было места в каяках. Верным, выносливым, им пришлось расставаться с жизнью на пороге лучших времен. Иохансен, зайдя за торос, застрелил Кайфаса, к которому особенно привязался Нансен, а тот — пса Иохансена. Жестоко? Да. Но бросить собак, зная, что их не ждет ничего, кроме мучительной смерти от голода, было бы еще более жестоким.
Над связанными каяками приладили парус, ветер погнал плот к обрыву ледника, сползавшего в море. Ледяная стена искрилась на солнце, сверкала холодным светом, а возле нее носились розовые чайки. Каяки долго плыли вдоль отвесного, недоступного для высадки берега.
Что это был за остров? Где они находились? Если у западного берега Земли Франца-Иосифа, тогда отсюда недалеко до Шпицбергена. Но чайки, розовые чайки? Насколько помнил Нансен, никто не встречал там этих птиц.
Еще два дня плыли каяки вдоль неведомой земли.
Наконец, выбрав местечко для высадки, Нансен вскарабкался на ледяной щит и осмотрелся.
В тумане, разделенные проливами, тянулись острова архипелага. Нансен бережно разостлал на коленях карту Пайера: наконец-то все станет ясным.
Он смотрел то на карту, то на острова. Никакого сходства. Все не так. На карте не было ни одного контура, в который можно было бы даже с изрядной долей воображения втиснуть какой-нибудь из этих холодных, голых островов.
Но тогда, значит, острова, вдоль которых они плывут, еще никем не открыты. При других обстоятельствах это обрадовало бы Нансена, но сейчас он предпочитал увидеть что-либо знакомое, положенное на карту другими.
Нансен дал островам имена самых дорогих людей: Аделаида, Ева, Лив. Мать, жена, дочь. Лед и снег, покрывавшие острова, натолкнули на мысль назвать весь архипелаг Белой Землей[2].
Дальше, дальше вдоль Белой Земли! Без помех, если не считать нападения здоровенного и свирепого моржа на каяк Иохансена.
После выстрела зверь, страшно заревев, нырнул, оставляя за собой кровавый след. Сильными ударами весел каяки были быстро угнаны подальше от этого места. И все происшествие уже забылось, как вдруг резкий толчок снизу подбросил Иохансена, и из воды высунулась морда мстительного моржа. Вторым ударом он пропорол бы каяк, а может быть, и пловца, если бы Нансен не всадил в чудовище пулю. Положительно, звери Арктики ополчились на бедного Яльмара!
15 августа каяки причалили к острову, не покрытому снегом. Двое грязных бородачей, словно дети, с наслаждением перепрыгивали с камня на камень, пробуя ногами — прочно ли. Еще бы, первая настоящая твердая земля за два года! Нансен прижимал к лицу влажный зеленый мох, вдыхал запах желтых полярных маков. А какое блаженство, раскинув руки, валяться на шуршащем, сухом гравии!
2
Почти сорок лет спустя советская экспедиция обнаружила, что острова Евы и Лив представляют собой один остров с двумя горами. Он называется теперь Евалив.