— Пожалейте себя, Ваше Высочество.
Талиан снова взялся за лук, но сколько ни стрелял — враг давил числом. На место одно погибшего вставал отряд новых, и вот уже вся стена оказалась облеплена ими, точно муравьями. Они кишмя кишели внизу, давя и мешая друг другу, но упрямо ползли по лестницам наверх.
Накопилась усталость. Он так медленно накладывал стрелы и натягивал тетиву, что хотелось разреветься от стыда и отчаянья. Но чтобы ускориться, не осталось никаких сил — мышцы и так едва не трещали от напряжения.
Со стены ещё отстреливались и не позволяли вражеским воинам подняться, но уже сейчас было ясно: порвётся с одиннадцать человек наверх — и позиции придётся оставить. Их просто сметут.
«Они сейчас заберутся к нам! Бежим!»
«Я знаю! Знаю!»
Его всего трясло. Стрелы кончались, зажигательной смеси не было, даже смолу — и ту над воротами не накипятили. А обороняться одной лишь силой духа против прущих напролом врагов, вооружённых не в пример лучше, получалось плохо.
Талиан судорожно искал выход и не находил его.
Им нужно было бежать со стены, и чем скорее — тем лучше. Но уйти сейчас значило проиграть. Если они не смогли отстоять стену, то дворец, с его многочисленными террасами и колонными галереями, с широкими окнами и хлипкими дверями не удержат тем более.
Сестра его не дождётся.
Он потеряет её. Потеряет её навсегда.
Последняя стрела сорвалась с тетивы, и Талиан отбросил ставший бесполезным лук. К нему стянулись такие же, отстрелявшие своё лучники, и обнажили мечи. Они больше не обороняли стену — они защищали принцессу.
Над стеной показалась рожа первого врага. Он оскалился, растянув щербатую улыбку от уха до уха, и бесстрашно ринулся прямо на них.
В мыслях за одно мгновение пронеслась цепочка последующих событий: вот гердеинец падает и сминает своим весом их ряды; его убивают, но во время возникшей заминки следующий за ним воин поднимается на стену — и уже не просто умирает, а завязывает драку; этого времени хватает, чтобы подняться ещё двум-трём врагам; и всё, конец.
Первый из них, кто спустится с этой стороны на землю, откроет ворота.
Он снова почувствовал себя абсолютно беспомощным — песчинкой, утащенной с родного берега морем, — и следом в душе поднялась волна жгучей, исступлённой ярости.
Талиан заорал в полную глотку, как будто мог перекрыть голосом лязг мечей, скрип лестничных ступеней, свист срывающихся с тетивы стрел, топот многочисленных ног, звук трубящих рогов, выкрикиваемые команды, ржание лошадей, стоны умирающих и раненых. Единственное желание — смять первые ряды, отбросить назад — пронеслось по земле волной голубого свечения, которое сошло на нет шагов через триста впереди него.
Гердеинец, успевший перекинуть ногу на стену, внезапно схватился руками за голову и начал выцарапывать себе глаза. Брызнула кровь, и Талиан, не выдержав, отвернулся. Он многое видел, но это казалось слишком… слишком… противоестественным.
Только гердеинец оказался такой не один.
Все, кого коснулась магическая волна, словно разом посходили с ума. У подножья стены катались по земле и разрывали собственную плоть в клочья сотни воинов.
«Что ты сделала?»
«Что ты сделал?»
Спросили они с сестрой одновременно и заговорили, перебивая друг друга:
«Так выглядит магия разума? Что это за заклинание?»
«Как ты смог произнести заклинание без жестов и слов?»
«Почему они пытаются вырвать себе глаза?»
«Меня выбросило из тела. Было ужасно! На миг мне показалось, будто я умерла…»
Покачнувшись, Талиан упёрся ладонями в шершавую каменную кладку и с трудом переборол приступ тошноты. После применения магии в животе всё завязалось узлом, перед глазами заплясали золотые искорки и подкосились ноги.
«Если колдовал я, почему магия не моя?» — спросил Талиан, когда его немного отпустило.
«Ты меня спрашиваешь?! — Маджайра фыркнула. — Я не знаю. Знаю только, что сама колдую иначе»
Несмотря на некоторое замешательство, гердеинцы продолжали штурмовать стену. Взгляд Талиана остановился на новом таране, ползущем к воротам медленно, но верно. В этот раз ему навесили по бокам круглые воинские щиты, чтобы сложнее было пробить. Не учли, наверное, что стрел у защитников почти не осталось.
«Покажи мне! Покажи, как ты колдуешь! — Он указал пальцем на таран. — Можешь направить его не в наши ворота, а на строящуюся осадную башню?»
«Я… Боюсь, у меня не получится…»
«Попробуй!»
«Это будет долго. И не так эффектно, как у тебя сейчас и тогда, в тронной зале. Боюсь, ты разочаруешься…»