— Не все, но большинство. Если бы вы знали, мой император, сколько раз я слышал слова «Вот если бы у меня была власть, я бы тогда ух, сразу порядок навёл» или не власть, а деньги, или уважение соседей, или что-нибудь ещё. Каждому обязательно чего-то не хватает, чтобы начать жить по-человечески. Простая ситуация. Трое мужчин поздним вечером окружили женщину. Что вы сделаете?
Талиан недовольно поморщился. У него появилось нехорошее чувство, что ему просто-напросто заговаривают зубы.
— Спрошу, всё ли у неё в порядке.
— А обычный человек пройдёт мимо, закроется в своём уютном доме и там, за засовом и крепкими стенами, примется рассуждать, куда смотрят власти, как плохо работают у нас стражи правопорядка, что мир уже не тот, что был раньше, и всё прогнило насквозь.
— Зачем вы рассказываете мне об этом сейчас?
— Потому что вы один, — произнёс тан Анлетти как приговор и убрал руки, отступая на шаг. — Пришли ко мне один и останетесь один. Вы отдадите людям своё сердце — они его растопчут. Вот путь героя. Его суть и итог.
Талиан застыл, собираясь с мыслями, но раньше, чем успел ответить, услышал звонкий голос Литаны:
— Девятая Кюльхеймская армия здесь?
— Здесь! — донеслось с разных сторон.
— Не слышу вас!
— Зде-е-есь! — женские голоса гаркнули мощней, отозвавшись уколами невидимых иголок и онемением. Сердце против воли забилось чаще. Талиан увидел, как из плотной толпы собравшихся солдат, из-за их широких спин, к нему выскользнула тонкая женская фигурка.
— Рады служить императору, — произнесла Литана, подойдя ближе, сняла с пояса меч и, вытянув его на руках, опустилась на одно колено. — Вернитесь и спасите сестру! Защитите свой дом! Потому что, с вашей помощью или без неё, мы не позволим врагу разграбить свой!
— Да! Не позволим! — вразнобой откликнулись другие кюльхеймки.
— Вторая Джотисская зде-е-есь?
Это гаркнул басом сений Севур, перед которым солдаты рассыпались в стороны, как волна перед волноломом: тот силой выдавил свою персону из толпы.
— Здесь!
— Рады служить императору, — сдвинув брови, хмуро бросил сений Севур и ударил себя кулаком в грудь, после чего опустился на колено. — Не было ещё такого, чтобы враг грабил нашу столицу. И пока я жив, такого не будет! Верно, парни?
— Да!
— Не позволим!
— Не бывать этому!
Кого угодно Талиан ожидал услышать, только не сения Севура. Тот не замечал его, больше других рвался к власти, грубил, а теперь одним из первых преклонил колено.
Выходит, Талиан всё это время в нём ошибался?
— Первая Джотисская армия! Мы ведь не позволим Второй нас в чём-то превзойти?
— Пусть выкусят!
— Да ни в жизнь!
Под дружный свист и улюлюканье сений Келсин вышел из образовавшегося вокруг него пустого пространства — солдаты расступались и хлопали вслед своему командиру.
— Рады служить императору, — произнёс он, опускаясь на колено, и вытянул на руках клинок. — Наши семьи остались в Джотисе. Наши сердца полны тревоги за родных. Приведите нас домой, мой император, и мы не пощадим себя, чтобы уничтожить ваших врагов.
— Да! — кричали вокруг, а Талиан не знал, что и думать. Давил на лице улыбку, а она никак не пропадала. Они поддержали его! Они его выбрали! Но почему до сих пор молчит сений Потитур?
— Третья зенифская за императора? — выкрикнул сений Брыгень, мрачной тенью отделившись от толпы.
Ответом ему было неловкое молчание.
— Да ладно, парни, не дрейфьте. Или вы всю жизнь решили прятаться за спиной своего тана? — произнёс тот с укором и выкрикнул ещё раз, во всю мощь широкой груди: — Третья зенифская? Кто не струсил?
— Мы-ы-ы! — пронеслось над толпой. — За императора!
— Рады служить императору, — сказал сений Брыгень, опустился на колено и провёл большим пальцем по груди от левого плеча к правому боку — по месту, где остался шрам от памятного удара. — Выскажусь кратко. Я за героев.
— За героев он… Брыгень! — Тан Анлетти подошёл к старому вояке и навис сверху. Говорил вроде тихо, но чувствовалось, что внутри всё клокочет от ярости: — Зачем ты влез?