— Я что? Буду слышать это всегда?!
— Где-то за сутки привыкните и перестанете замечать.
Талиан скрипнул зубами. Что за гадство! Нельзя было предупредить сразу? Хотя… Что бы это изменило?
Вздохнув, он спросил:
— Какие ещё будут условия?
— Если я попрошу вас не рисковать жизнью, вы меня послушаете?
Подумав немного, Талиан покачал головой.
— Вот и я так подумал, — с этими словами тан Анлетти опустился перед ним на одно колено, снял с шеи треугольник и, вытянув его на ладони, заговорил громко и торжественно: — Я, при рождении получивший имя Летти. Я, позднее нарёкший себя Анлетти. Я, дитя Фиалона, Шестнадцатого Тёмного тана, и гердеинской принцессы Сарафетти, тёти правящего императора Джерисара Второго. Я, властитель Зенифы и Семнадцатый Тёмный тан, прошу императора Талиана Шакрисара, сына Гардалара Фориана Язмарина из рода Монгейлов, принять мою клятву.
Тан Анлетти замолк, собираясь с мыслями, и Талиан едва ли не кожей ощутил жадную, ждущую тишину. Многотысячная толпа, окружившая их плотной стеной, молчала. Сотни мужчин и женщин стояли без всякого движения, боясь даже дышать, чтобы не пропустить ни слова.
— Быть верным вам, пока воля ваша и деяния служат благу Морнийской империи — клянусь! Быть вашей опорой в любом начинании, источником мудрости и знаний — клянусь! Защищать вас от врагов внешних и внутренних — клянусь! Разум мой, сила моя, воля моя — всё ваше. Используйте их с пользой, мой император. Именем Величайших, венценосного Адризеля и жён его Суйры и Рагелии, принимаете ли вы мою клятву?
Пока тан Анлетти говорил, из-за туч выглянуло солнце. Дождь ещё продолжал капать, но день перестал казаться мрачным и хмурым. Людские лица вокруг озарило светом, и только тан Анлетти, накрытый его тенью, сливался с чёрным пятном в своей коричневой тунике и таком же тёмном плаще.
Талиан молчал, и по толпе поползли шепотки. С каждым вдохом, с каждым ударом сердца люди шептались всё громче, пока не заговорили все разом, в полный голос.
Значит, вот она какая — преданность Тёмного тана? Только «пока деяния его служат благу Морнийской империи»?
— Первой фразе я обязан отцу? — спросил он тихо, чтобы никто их больше не услышал.
— Свою ошибку я больше не повторю. Даже у личной преданности должны быть границы.
Талиан поднял правую руку над головой и дождался, когда все замолчали. В беспокойной тишине его голос прозвучал громче и сильнее главного храмового колокола:
— Я принимаю вашу клятву и обязуюсь соблюсти все озвученные условия.
Не успели отзвучать слова, как ожила магия. Голубые нити, вырвавшись из треугольников, оплели их обоих. Заискрились, засияли — пока не сложились в два коротких слова.
Талиан честно пообещал себе не смотреть. Какая разница, что в этот раз напишут боги? У них была своя особенная, непонятная ему логика. Но любопытство всё же оказалось сильнее.
Едва взглянув на тана Анлетти, Талиан нервно хрюкнул, а после, не сдерживаясь, рассмеялся в голос.
Со свойственным богам юмором голубые нити вывели: «Мачеха».
1. Белснег — просторечное (устное) название месяца Белого снега. Соответствует периоду с 5 января по 6 февраля. Талиан родился в последний день месяца.
Эпилог
Год 764 со дня основания Морнийской империи,
6 день суйриного онбира месяца Рагелии.
Статуя Рагелии Фроанхельской казалась поистине огромной — высотой в одиннадцать человеческих ростов, не меньше. Она одиноко стояла у окончания мыса, выдающегося далеко в море, склонив голову над цветком, который сжимала в руках.
Сутулая спина и опущенные плечи, растрёпанные волосы со съехавшим набок платком и печальное лицо с закрытыми глазами — всё в ней выражало скорбь и утрату. И если бы не эдельвейс с позолоченными пестиками и белопенными лепестками, словно звёздочка, упавшая с неба прямо к Рагелии на ладони, тягостное впечатление надолго поселилось бы в сердце, но этот цветок…
На фоне потемневших от грязи бронзовых листов, которыми, точно кожей, была обтянута глиняная статуя с металлическим каркасом внутри, он сиял золотом и чистотой белой глазури.
— Красиво, — сказал Талиан. — Лучше подарка городу не придумаешь. Вы сами решили, как она будет выглядеть?