И только золотой ошейник ещё светился алыми всполохами догорающего заклинания.
Заклинания, высасывающего жизнь.
— Помогите! Кто-нибудь!
Не крик — каркающий хрип ворона. Талиан прокашлялся и заорал снова:
— Помогите!
Всё бестолку.
Воины боязливо толпились у кромки льда, не делая попыток подойти ближе. Талиан обвёл глазами с десяток лиц, но везде находил лишь испуг. Под его взглядом люди складывали вместе большие и указательные пальцы, образуя треугольник — знак, отгоняющий злых духов — и отступали.
— Да что б вас!
Выругавшись, Талиан поднял Фариана на руки и потащил сам. Каждый шаг ледяным хрустом отдавался в ушах, босые ступни резались об острую кромку; его шатало и мутило. Но не от боли, та почти утихла, а от тоскливой тревоги.
Трусливый раб, погибая, так и не разомкнул губ.
Фариан молча ждал конца — не пытаясь ни скрыться, ни себя защитить.
Как же от этого было паршиво.
Ближе к краю ледяного круга Талиан начал спотыкаться и один раз чуть не навернулся вместе со своей ношей. Но никто даже не попытался ему помочь. Солдаты расступались, провожая испытующими взглядами и охранными знаками из пальцев, и смыкались за его спиной снова.
Брось хоть один из них камень в спину — и Талиан не поручился бы за остальных.
Наконец к нему сквозь толпу пробились альсальдцы.
Они обступили его кольцом, забрали из рук Фариана и поспешили к палатке тана Кериана. К счастью, до неё было недалеко. Талиан надеялся, что там будет и лекарь. Или хотя бы одеяла и очаг, чтобы отогреть раба.
— Мой император, вы встали! Это такая радость для всех нас… — произнёс тан Кериан, поднявшись ему навстречу, когда они толпой ввалились внутрь, но затем, столкнувшись с его хмурым взглядом, спал с лица. — Что случилось?
— Нужно его согреть.
— Кого?
— Её. Фарьяну.
Тан Кериан кивнул воинам, давая своё разрешение, и те уложили раба на кровать, стоявшую в дальнем углу от входа.
Если снаружи палатка альсальдца ничем не выделялась среди прочих, то внутри всё пестрело коврами с ярким и сочным орнаментом. Тут были и круги, и ромбы, и вышитые цветы. С деревянных балок, на которые опиралась крыша, свисали цветастые шерстяные кисточки, колокольчики и ленты. В центре палатки располагался застеленный шёлковой скатертью круглый стол. Все сундуки, которых Талиан насчитал штук десять, не меньше, стояли ровными рядами вдоль стен и были завалены сверху подушками и сложенной в стопки одеждой.
Но что оказалось приятнее и неожиданней всего — так это густой мех, которым был выстлан пол. Он быстро отогрел босые ступни.
Тут Талиан увидел, как с раба стали стаскивать замёрзшую одежду, и чуть на месте не поседел. Нет-нет-нет… они же сейчас увидят…
— Р-руки прочь! Я сам! Сам!
Воины переглянулись и в нерешительности отступили, предоставив Талиану дальше самому раздевать наложницу. Он старался делать это осторожно, прижимая Фариана грудью к себе, чтобы никто не заметил отсутствия того, что полагалось иметь женщинам. И по возможности быстро.
Но Талиан волновался, и пальцы предательски дрожали.
К счастью, у альсальдцев не было недостатка ни в шерстяных одеялах, ни в мехах, и Фариан очень скоро превратился в толстый кокон из того и из другого.
— Я велю прикатить бочку и наполнить её горячей водой.
Талиан отстранённо кивнул, отбросил дурацкий платок в сторону, приложил пальцы к шее раба и вслушался в сердцебиение. Бесполезно… всё заглушал грохот собственной крови в висках. Что, если он опоздал? Если Фариану уже ничего не поможет?
От бессилья Талиан закусил губу и едва сумел удержать стон.
— Мой император, — обратился к нему тан Кериан, — мне доложили, что земля вокруг вас с наложницей замёрзла, а потом, когда женщина упала, вы очнулись. Скажите, кто она? Что за силы ей подчиняются?
— Ты что, боишься её?..
Тан Кериан медлил с ответом, тщательно взвешивая каждое слово.
— Фарьяна молила богов забрать её жизнь вместо моей, и Величайшие — венценосный Адризель и жены его Суйра и Рагелия — услышали её. Поэтому я жив. — Талиан посмотрел ему в глаза. — Такое объяснение…
— …нелепо, — закончил за него тан Кериан, не отводя взгляда. — Наложница не носила на шее треугольника. Если она и молила богов о помощи, то не Величайших. Мой император! Она колдунья! Она поклоняется Зулу***! Находиться рядом с ней…
— Фарьяна. Спасла. Мне. Жизнь.
Альсальдец закрыл глаза, на что-то решаясь, а затем упал перед ним на колени и протянул на руках ножны. Не узнать их было невозможно. В ладонях тан Кериан сжимал его оружие.