Ладонь сомкнулась на рукояти — и сила хлынула внутрь, убирая пекущую в животе боль, стирая усталость, тошноту и головокружение. Он стал дышать легче и глубже, расправил плечи, выпрямился, а после вернул накладную рукоять на место.
С «Кровопийцей» в руках можно было натворить столько бед…
Но, выходит, чтобы забирать силу у других, вовсе не обязательно становиться императором. Можно просто рубить головы.
— Я закончил, — произнёс Фариан, выходя из-за ширмы. — Похож на альсальдца?
Талиан окинул раба беглым взглядом и недовольно поморщился. Для воина, которого тот взялся изображать, Фариан выглядел слишком опрятным и милым — и как всегда, до зубовного скрежета женственным.
Рукава льняной рубахи были лишь слегка заправлены в кожаные нарукавники, образуя поверх них пышные складки. Попадут такие в суп или за ветку зацепятся — вот будет радости! Со штанинами — та же беда. Шнуровка на туфлях и нарукавниках шла ровно, без единого перекоса. Отороченный мехом жилет перехватывал у талии тоненький поясок, заставлявший и без того изящную фигуру казаться ещё стройнее.
— В таком виде тебе выходить нельзя, — вынес свой вердикт Талиан.
— Но почему?..
Он убрал меч в ножны, подвесил их к поясу и поднялся на ноги.
— Одежда альсальдцев сама по себе вызывает интерес, как всё необычное и новое. Но ты в ней…
— Да что не так-то?!
Вместо слов, Талиан сорвал и выкинул поясок, на его место повязав собственный пояс с кинжалом, после чего стал распускать шнуровку, заправляя рукава как надо.
— Нужно небрежней.
— Ещё небрежней?..
После его кивка Фариан сник, опустил голову и закусил губу.
— Мой император, отнеситесь к моей просьбе с пониманием. — Раб на мгновение замялся, а затем вдруг выпалил: — Сам я косу не заплету! — и тут же смутился собственной наглости. — Но не потому, что не умею… нет… А потому, что волосок будет лежать к волоску. Получится слишком хорошо — и вы снова будете мной недовольны.
— А может, ты никуда не пойдёшь, а? Столько возни с тобой…
— Нет! На встречу с сением Брыгнем мы должны идти вместе!
Закончив с нарукавниками, Талиан покрутил указательным пальцем в воздухе, показывая рабу, что хочет, чтобы тот повернулся к нему спиной.
— Ладно я, но ты там зачем?
— А если он снова пырнёт вас кинжалом?
— Хм… и ты рассчитываешь встать у него на пути? — бросил Талиан небрежно, не скрывая сомнения в голосе.
Ответом ему стало подавленное молчание. Фариан протянул серебристо-белую ленту и развернулся спиной. Его волосы заняли всё пространство перед глазами. Льющиеся золотом, удивительно мягкие и шелковистые, они сладко пахли ромашкой и мёдом и совершенно не походили на ту спутанную мочалку, которую Талиан видел вчера.
Дурацкая ситуация! Дурацкий Фариан!
Окажись на его месте Зюджес, ответил что-то в духе: «А ты рассчитывал, буду у тебя за спиной прятаться? А вот выкуси! Сам вперёд помру!» — и они бы вместе посмеялись. Но Фариан…
Тот обычные мальчишеские подколки воспринимал взаправду, расстраивался и так удручающе потом молчал, что, видят боги, лучше б сказал в ответ какую-нибудь гадость.
Не было бы тогда этого противного чувства, будто он обидел ребёнка — доверчивого и открытого, неспособного дать сдачи.
Талиан стоял, задумчиво перебирая длинные пряди, и никак не решался заговорить, и в то же время волосы утекали, точно вода, просачиваясь между пальцев, и приходилось всё начинать сначала.
Нет, с таким настроем косицу ему не заплести.
— Ты меня это… изви…
— Вы правы, мой император. Я не умею драться. И от сения Брыгня вас не защищу. И даже если сбегу, мне некого будет позвать на помощь. А если вы умрёте, то кто поверит моим словам? Словам раба… — Фариан тихо вздохнул. — Я даже отомстить за вас не смогу. Но всё равно… Прошу вас, разрешите остаться рядом.
Талиан дёрнул волосы сильнее, чем рассчитывал, но раб даже не пискнул.
— Я случайно.
— Ничего. Не думаю, что раньше вы заплетали косы.
— Вообще-то, заплетал. — Кому-то другому Талиан бы не признался, но тут прямо к слову пришлось. — Была у нас в Уйгарде девушка одна, дочка библиотекаря. Приносила отцу из деревни обеды и задерживалась до вечера, возвращаясь домой вместе с ним. Ну и пока он был занят… я читал ей вслух.
— Она вам нравилась?
— Ещё чего! Просто… у неё вечно торчало сено из волос, а меня раздражало, что травяная труха сыпется на книги. Так, я закончил.