Не на шкуры с мехом, как у альсальдцев, а на обычный ковёр, но было тоже тепло.
Прислонившись спиной к изножью кровати, он положил перед собой книжку и попытался прочесть первые страницы, написанные на староморнийском. Похоже, сений Брыгень не врал, говоря, что это потерянная часть дневников Морнгейла. Стиль совпадал.
Вскоре на столе перед ним появилась кружка с горячим отваром, а ещё через какое-то время до слуха донеслись звуки кифары. Талиан честно пытался сосредоточиться на тексте, но строчки плыли перед глазами, а все мысли раз за разом возвращались к рабу.
Если Фариан с самого начала выполнял приказ тана Анлетти, то, получается, врал, что не знает нанимателя? И потом, когда к нему пришёл сений Брыгень, чтобы выманить из палатки и убить — тоже врал? А сегодня, убеждая, что хочет быть рядом…
Неужели и это было враньё?
Опять.
Талиан прижал кулак к губам и нахмурился. Ветер снаружи разбушевался не на шутку, вторя его невысказанным чувствам. Непонимание, обида и боль — всё слилось с заунывным воем и хлопаньем краёв кожаного полога.
По крыше застучала барабанная дробь капель — это к ветру прибавился дождь. Если закрыть глаза, так легко было раствориться в этом буйстве стихии. Представить, как ветер бьёт прямо в лицо, как рвёт с тела одежду и поднимает на раскинутых руках вверх, разбивая оковы, выросшие из чужих бед и взятых на себя обязательств.
И больше не придётся ни о чём думать, ничего решать.
Фариан с его ложью; Кериан, умудрившийся всё понять неправильно; сений Брыгень с просьбой спасти тана Анлетти от безумия; Демион, затаивший на него обиду за срезанные волосы; и наконец, тан Тувалор — то ли убивший отца, то ли нет.
Не много ли проблем для него одного?
И ведь ещё была девушка, которую к нему приведут на ночь как фаворитку…
Аргх! Придётся разбираться ещё и с ней. Сидеть и доказывать, что помог не ради страстных поцелуев и объятий, а просто потому что мог помочь. Так унизительно!
Талиан мотнул головой, прогоняя навязчивые мысли, и снова уставился в книгу.
Ему некогда обо всём этом думать. Книга сама себя не прочтёт. Надо сосредоточиться… сосредоточиться… сосре…
Заглушая вой ветра, в мысли вклинилась мелодия кифары. Фариан дёргал деревянной палочкой струны, а казалось — ковырял ей самую душу. Тонкая звенящая мелодия накатывала волнами прибоя, сметала, как море в шторм, один за другим выставляемые барьеры и упрямо тащила наружу накопившуюся обиду и боль.
В горле откуда ни возьмись встал липкий ком, и на глаза навернулись слёзы.
А раб всё продолжал мучить несчастную кифару, заставляя мелодию ритмично взвиваться вверх и опадать, словно брал пример с лекаря, который, зажав клещами больной зуб, качает его из стороны в сторону и всё никак не решится как следует дёрнуть.
Наверное, оно и правильно.
Только у Талиана болел не зуб — у него болело сердце, — и слушать тоскливую мелодию дальше не хватало ни терпения, ни сил.
— Хватит, — крикнул он, но когда раб не остановился, повторил: — Хватит, я сказал! Мне нужна тишина.
Мелодия оборвалась на середине. Некоторое время было тихо, но потом на грани слуха снова зазвучал тот же грустный мотив. Плач кифары во время дождя, почти слившийся с воем ветра.
Дурацкая мелодия, рвавшая душу в клочья! На тысячу мелких ошмётков!
Сбросив с себя одеяло, Талиан вскочил на ноги, нашёл взглядом раба и метнулся к нему. Руки вцепились в деревянную дугу, обрывая игру во второй раз.
— Нет!
— Отдай, я сказал!
— Отпустите!
Талиан дёрнул сильнее — и под его напором дерево затрещало и одна за другой стали лопаться струны. Разодранная на части, кифара упала на пол.
— Что, нельзя было по-хорошему прекратить, да? — Раб не отвечал, и это злило ещё сильнее. — Чего молчишь?! Слов нет?! — Талиан растёр ладонями лицо и выдохнул, успокаиваясь. — Разве я много просил? Всего лишь часок тишины — и только. Ну что тебя дёрнуло взяться за игру именно сейчас?
— Вы, мой император.
Такого взгляда у раба Талиан ещё ни разу не видел. Он был ясным и твёрдым, полным невысказанной решимости.
— Когда душу покойного императора разъедала тоска, всегда шёл дождь. А вы… неужели настолько глухи, что не слышите в порывах ветра стоны своего израненного сердца?
— Хочешь сказать… Этот ураган вызвал я?
— Ну не я же! — Фариан фыркнул, но сразу же посерьёзнел: — Может, наконец спросите прямо? Фариан, почему ты мне лгал? Почему не предупредил об опасности? Почему трёшься рядом и не собираешься уходить? Уверен, подобные вопросы не раз крутились у вас в голове.