– Нет, Петя, для тебя я приберёг нечто особенное. Собака нашла захоронения, и сейчас ты отметишь все места.
– Да мало ли что нашла какая-то собака! – надменно фыркнул тот.
– Зря вы так, молодой человек, собачка ни одной мины не пропустила, я подтверждаю, – осклабился Семёныч. – А насчет захоронений можно ведь и проверить, раскопайте одно…
– Фролов, ну что я тебе плохого сделал? – заныл криминалист.
– Крепись, Петя, солнце ещё высоко! Мы сейчас метки оставим, а дальше – флаг тебе в руки.
– Матвей Семёныч, а что, если склад самопроизвольно рванёт? – криминалист опасливо осмотрелся и в упор уставился на сапёра.
– Не рванёт, если никто на огороженный участок не полезет. А вот с захоронениями нужно срочно разбираться, после подрыва тут такая мешанина будет, что мама не горюй! На то, видимо и рассчитывали. О, а вот и подкрепление! – Семёныч хлопнул по плечу молодого постового, вооружённого колышками.
Пёс ходил, принюхивался, останавливался, чтобы коренастый сержант успел воткнуть очередную метку в снег, и двигался дальше.
– Тут что кладбище?! – завопил криминалист, увидев количество кольев.
– Я бы очень хотел, чтобы это было не так, – тяжело вздохнул Фролов. – Работай Петя, а мне ещё в управление нужно, – и он быстро направился к калитке.
– Э нет, дорогой, давай топай отсюда, – остановил его Семёныч. – У нас опасные работы в разгаре, мало ли что, а мне потом отвечай.
– Ладно, Семёныч, бывай! – мужчины ударили по рукам прощаясь.
Капитан свернул к забору и пошёл вдоль него по сугробам, стараясь попасть в собственные следы, которые оставил утром. Он, вздохнув, перевалился через забор, небезосновательно опасаясь разрушить эту древнюю конструкцию, чертыхаясь и поминая Семёныча, плюхнулся в сугроб, бросил завистливый взгляд на пса, что легко перелетел шаткую преграду и уже носился, утопая в свежем снегу по самую грудь. Пройдя ряд полуразвалившихся сараюшек, Фролов отыскал свой автомобиль, спрятанный за одной из них.
– Залезай, – нажав кнопку на брелоке, кивнул он псу и распахнул заднюю дверь.
«Что это»? – пёс заворчал, вздыбив шерсть на загривке, и попятился.
«Средство передвижения», – мысленно хмыкнул капитан, разглядывая свою потрёпанную машину.
«А где телеги, лошади»?
«Были… лет сто назад», – Фролов сел и завёл машину, вяло подметив, что разговаривает сам с собой.
«Фу, воняет»! – сморщился пёс, демонстративно прикрывая нос лапой.
«Лошадь, конечно, лучше пахнет, а какие живописные кучи после себя оставляет…», – Фролов вышел из машины. – «Давай, залезай, хватит выпендриваться», – он шлёпнул пса по загривку. Тот просунул голову в двери, принюхался, чихнул и запрыгнул на заднее сидение.
– Ну куда ты, зараза, грязными лапами! – ругнулся капитан, усаживаясь за руль.
«Мои лапы намного чище твоих», – фыркнул пёс. Он развалился на сидении, вылизывая и выкусывая из подушечек надоедливые льдинки. Пока пёс занимался собой, машина миновала ряд строений и выехала на шоссе.
Услышав монотонный гул магистрали, пёс подскочил, закрутил головой в разные стороны, а потом положил морду на спинку заднего сидения и уставился в окно. Фролов, улыбаясь, наблюдал за ним в зеркало заднего вида.
«Как называется этот мир»? – вдруг спросил пёс, повернув голову к Ярославу.
«Что значит «это мир»»? – не понял Фролов.
«Думаю, что я из другого мира, тут всё чужое для меня», – пёс вздохнул.
«Наша планета называется Земля», – ответил капитан, уже несколько примирившись со своими глюками, но твёрдо решив посетить врача.
«Я жил когда-то в мире Хранителей…»
«Ты что-то вспомнил»?
«Я помню только это и то, что было сегодня».
«Расскажи про свой мир».
«Там всегда тепло, свежий воздух, ласковый ветер, живые леса, прозрачные реки, но я так давно там не был, что теперь мне всё это кажется сном».
«Откуда знаешь, что давно не был, ты же не помнишь»?
«Зато чувствую».
Пёс всю дорогу рассказывал о прекрасных лесах и рощах, которые так же мудры, как и жители его мира, он даже не заметил, как машина остановилась.
«Тебе бы книжки писать …фантастические», – усмехнулся Фролов. – Вылезай, приехали! – он открыл заднюю дверь. Пёс выскочил, покрутился возле автомобиля и затряс своими белыми лапами.
«Что это»? – спросил он, с ужасом глядя на чёрную жижу.
«Грязь» – отозвался Фролов.
«Вот после «этого» я свои лапы вылизывать не буду», – он брезгливо тряхнул ими и прыгнул в палисадник с относительно чистым снегом, а потом задрал голову разглядывая кирпичную пятиэтажку.
«Пойдём, привередливый ты мой!», – хмыкнул Фролов, открывая дверь.