Старики оказались разговорчивыми. Мы узнали, как бесчинствовали здесь немцы, как тяжело было в горах партизанам, сколько с приходом гитлеровцев появилось их приспешников. Но шахтеры не уронили своей рабочей чести: всегда помогали партизанам чем могли. Бок о бок с мадьярскими товарищами здесь сражались и русские.
Судя по тому, как нас угощали, мы были желанными гостями. Мне и капитану Набатову особенно понравился десерт — подсахаренная брусника. Аркадий тоже похвалил:
— Вкусная штука.
— Небось никогда не пробовал? — спросил Набатов.
— Не приходилось.
— А ведь у нас тоже в каждой деревне, когда наступает пора, женщины ходят за этой ягодой с ведрами и запасают на зиму.
Хозяйка была довольна, что угодила гостям.
— У нас, конечно, не как в ресторане, — сказал старый шахтер, — по добрым гостям всегда рады.
— Закрыт ресторан-то со вчерашнего дня, — улыбнулась старушка. — Сказывали, хозяин его убежал, осталась одна прислуга.
— Что он, русских испугался? — улыбаясь, спросил Оленин. — Так мы не кусаемся.
— Вряд ли убежал, — сказал старик. — Не такой он, этот Габор Кичи, чтобы свое хозяйство бросить. А вот жена его, красавица, уже не вернется. Уехала с каким-то немецким офицером.
— Совсем один остался наш Кичи, — вздохнула старуха. — Сын у него есть от первой жены, а где — никто не знает. Шалопай такой, что не дай бог!
— А как этот господин относится к немцам? — спросил я.
— До того, пока жена не сбежала, он с ними хороший был, а теперь ругает их последними словами. Злющий стал.
…На следующий день добрались до Янши. По дороге шли наши войска, сплошной колонной двигались танки, автомашины, повозки. Навстречу группами шли люди — это были те, кого угоняли фашисты. Шагали усталые, голодные, но радостные — они возвращаются домой.
Село Янша оказалось довольно большим. Расположено оно было в широкой долине, изрезанной полями и виноградниками; немного в стороне от него, на взгорье, — высокие каменные стены монастыря. Но где располагалась разведывательно-диверсионная школа, когда и куда она передислоцировалась?
Стоим на пепелище. Единственная немецкая часть размещалась в этом селе в одном из монастырских зданий, за высокой стеной. Покидая село, фашисты взорвали здание.
Возвращаясь из монастыря, встречаем прохожего:
— Вы житель этого села? — обращается к нему Аркадий.
— Можно сказать, да, — отвечает он.
— Почему «можно сказать»?
— Видите ли, я долго отсутствовал и приехал недавно.
Аркадий вежливо извинился, что помешал ему продолжать путь, но тот сказал, что время у него есть. Просто он идет от нечего делать в монастырь сыграть с одним монахом в шахматы и заодно выпить.
Это был уже пожилой человек, высокий, с поседевшими висками и густыми черными бровями. Большие мешки под глазами и покрасневший нос говорили о том, что этот человек не прочь выпить в любое время. Зовут его Ференц Бароши. Служил в венгерской армии, был на фронте, на Дону. Отступив с гитлеровцами до Венгрии (о, гитлеровцы всегда ставили венгров под первый удар), бросил оружие и пришел домой.
— Рядовым воевали?
— Сначала рядовым, а потом командовал взводом… Солдат распустил на все четыре стороны, — улыбнулся он. — А вас, извините, тоже монастырь притягивает?
— А что, многих притягивает?
— Многих! — засмеялся случайный собеседник. — Не только страждущих и жаждущих. Летом сюда наезжают всякие дельцы.
С того места, где мы стояли, монастырь казался огромнейшим сооружением, а сельские дома — лачугами. Он подавлял их своей величиной.
— Красив пейзаж! — басил Бароши.
Он оказался словоохотливым. Стал рассказывать анекдоты из жизни монахов. Делал он это своеобразно: сначала до слез смеялся сам и только после этого начинал говорить. Мы пропускали мимо ушей россказни Бароши, думая о своем деле.
Каролина поселилась в соседнем доме, где жила вдова с дочерью.
В тот же вечер Аркадий навестил Каролину. Там его встретили приветливо. Дочь хозяйки, черноволосая толстушка, оказалась ровесницей Каролины, и девушки быстро подружились.
— Знакомьтесь, — с улыбкой сказала Каролина. — Это Эдит. Предупреждаю: у нее есть жених. У них уже была назначена свадьба, но пока отложена. Учтите, очень ревнивый жених!
— Если не секрет, почему же не состоялась свадьба?
— Его взяли на службу немцы.
— Тогда боюсь, что его придется долго ждать, — засмеялся Аркадий, — его могут угнать очень далеко.
— Нет, его никуда не угоняли. Семерша совсем освободили, — сказала Эдит и тут же лукаво спросила Каролину: — А где вы познакомились?
— Они подвезли меня на машине, когда я шла сюда, — не моргнув глазом, ответила Каролина.
— А за это она обещала научить меня вашим народным песням, — добавил Аркадий, кивнув на стоящий у окна аккордеон.
Скоро выяснилось, что Аркадий ученик способный. Он быстро схватывал мелодию и, отлично зная венгерский, запоминал слова. Девушки пели, польщенные, что их песни так нравятся этому симпатичному русскому офицеру. Время шло незаметно. Аркадий играл мелодии Кальмана. Потом заговорили о литературе, о поэзии.
— Чьи это стихи? — лукаво спросил Аркадий.
Девушки смутились.
— Это Шандор Петефи.
— Вы специально их заучили, чтобы поразить нас? — весело отпарировала Каролина. — Но вот придет Семерш, жених Эдит, и мы посмотрим, как вы знаете венгерскую литературу. Он учитель, и мы попросим устроить вам экзамен, согласны?
— Ну, вряд ли я его выдержу, — засмеялся Аркадий. — А когда он придет?
— С минуты на минуту, — ответила Эдит.
Действительно, скоро раздался стук в дверь. Вошел жених. Это был интеллигентного вида молодой человек, голубоглазый, с густой русой шевелюрой.
— Семерш, учитель географии, — представился он.
Пожимая ему руку, Аркадий обратил внимание, какая у него узкая и бледная ладонь. Движения Семерша были мягкими, неторопливыми.
Завязался общий разговор. Молодой человек охотно рассказывал Аркадию о здешнем крае, о том, как красиво здесь весной, когда цветут сады, сколько тут чудесных живописных мест.
— И как испоганили их фашисты, — грустно добавил он.
— У них здесь стояла воинская часть? — спросил Аркадий.
— Здесь была разведывательно-диверсионная школа, — ответил Семерш.
— Диверсионная? Это страшно, черт возьми, — произнес Аркадий, глядя на девушек. — И вы работали в этой школе по своей специальности?
— Я там учился…
На следующий день рано утром Семерш пришел к нам. Вел он себя свободно, с достоинством.
— Вы учились в разведывательно-диверсионной школе, находившейся в селе Янша? — спросил я.
— Иген[35], — ответил Семерш по-венгерски.
— Расскажите об этом подробнее.
Полгода назад, летом, в село приехал хортистский генерал. Разговор был неофициальным, они гуляли на берегу речки, гость расспрашивал учителя о здешних местах, восхищался их красотой. Потом заговорил о войне, о приближении русских.
«В открытом бою мы уже проиграли, — сказал генерал. — Но мы должны выиграть другими средствами».
И генерал рассказал, что для обучения приемам тайной войны — шпионской и диверсионной деятельности — у гитлеровцев существуют специальные школы.
«В одну из них мы рекомендовали вас, учитель Миклош Семерш», — в упор посмотрев на молодого человека, сказал генерал.
— И вы не отказались? — спросил я Семерша.
— Это было бы вызовом, — ответил он.