Внимательно оглядевшись, заметил, что из-под правого мотора выбивается пламя.
— Прикинь, где можно сесть, — как можно спокойнее попросил штурмана.
— До Казани час двадцать, — Володя Ерастов как будто ждал моего вопроса. — А сесть можно через несколько минут. [36]
Хорошо, что Урал остался позади. Снижаюсь, захожу на посадку. Вот когда пригодились уроки Поповича — приземляться на одном моторе.
— Молодец, командир! — слышу голос Володи.
Я и сам доволен: поле аэроклубовское, не разбежишься, машина остановилась в нескольких метрах от глубокой канавы, окаймляющей аэродром.
Нас окружили учлеты, наивные парнишки, каким и сам я был года три назад. Они с интересом осматривали наш самолет, а я в свою очередь не сводил глаз со старенького По-2, такого знакомого, близкого.
Оказалось, заело всасывающий клапан, выхлоп производился в карбюратор, мы были близки к серьезной аварии. Произвести ремонт без запасных частей невозможно. Дали телеграмму в Свердловск и в Москву. Через два дня прилетел Р-5 с необходимыми деталями. Техник Ваня Варварычев приложил все свое умение, и мы быстро закончили работу. Собрались улетать, но в баллонах не оказалось воздуха. На учебном аэродроме его тоже, конечно, не было. Что делать? И опять выручил Варварычев. Отыскал где-то старые амортизаторы и, привязав к ним по куску веревки, показал, как действовать. Оказалось, что и тяжелые боевые самолеты можно запускать стародедовским способом. Пригласили на помощь учлетов, произвели несколько пробных рывков. Через некоторое время удалось завести левый мотор. Проработав на нем несколько минут, я подкачал воздушную систему и запустил правый.
— По местам!
Ребята из аэроклуба машут руками, желают счастливого пути.
Выруливаю на край поля, начинаю разбег. Отрываюсь у самой кромки, перед невысоким леском, набираю высоту, ложусь на заданный курс. Вот и наш аэродром. Но в чем дело? Поле выглядит незнакомо безлюдным, стоянки пусты.
— Где самолеты? — спрыгнув с плоскости, спрашиваю встречающего нас техника.
— Полк улетел на Северный флот. Ваши ребята успели как раз к отлету…
Мы стояли без слов. Надо же, будто рок над нами…
— Ничего, мы их нагоним, — кое-как успокоил ребят.
Варварычев и Пешехонов остались готовить самолет, мы с Ерастовым пошли доложить о прибытии старшему авиационному начальнику. В столовой за ужином, обсуждая дальнейшие действия, не заметили, как к нам подошел майор со звездой Героя на груди.
— Вы Минаков? Командир тридцать шестого авиационного полка Ефремов. Вы поступаете в мое распоряжение. Подготовьте машину, завтра летим в Майкоп.
Я попытался объяснить, что мы из авиационного полка Северного флота, но майор перебил:
— Приказ Москвы.
— Есть! — только и оставалось ответить. Вечером, укладываясь спать, спросил Ерастова:
— Как думаешь, Володя, что еще может нам приготовить судьба? Ну, например, на завтра.
— Кажется, больше нечего, — серьезно подумав, ответил штурман. — А впрочем… Давай-ка, Вася, лучше спать.
— Это, пожалуй, самое разумное, — согласился я, кутаясь в одеяло.
Утром вскочили и сразу к окну. Ура, небо без единого облачка! Ефремов оказал, что поведет самолет сам, я забрался в штурманскую кабину. Запустили моторы, майор резко увеличил обороты и начал разбег. Послышался характерный вой винтов, началась «раскрутка».
— Товарищ майор, затяжелите винты! — крикнул я по переговорному устройству.
Но в ту же секунду вой прекратился. Завидная реакция! Плавно оторвались от земли, взяли курс на Сталинград. Розовая полоска на востоке быстро разгорелась, вскоре запламенела половина небосклона, брызнули лучи. Утренняя Волга, легкий туман в затонах, устланные сочной зеленью берега…
— Возьми-ка управление, — вывел меня из мечтательного созерцания голос майора.
В кабине было жарко, Ефремов снял китель,
— Повесь, у тебя попросторней…
Китель был непривычно тяжеловат: Золотая Звезда Героя, орден Ленина, два Красного Знамени… Я уже знал, что Андрей Яковлевич воевал в 1-м гвардейской минно-торпедном полку на Балтике, был в числе тех смельчаков, которые в августе сорок первого бомбили Берлин…
Показался огромный город, раскинувшийся на десятки километров. Мы произвели посадку. Пока Ефремов уточнял обстановку, Ваня Варварычев подготовил самолет к вылету. Торопились, чтобы засветло добраться до Майкопа. Под крылом поплыли Донские и Сальские степи. Разве могли мы предполагать, что вскоре в этих местах развернутся жесточайшие бои, а слово «Сталинград» облетит весь мир…
Майкопский аэродром появился неожиданно, из-за гор, покрытых густым темным лесом. На земле узнали, что здесь не «наши», наш полк в Белореченской, в двадцати километрах отсюда. Ефремов созвонился со штабом, дал мне команду перелететь в Белореченскую, а сам остался по делам у командира 5-го гвардейского авиаполка подполковника Токарева. Через полчаса я был на месте, доложил о прибытии своему новому командиру эскадрильи капитану Балину. Я знал его по службе на Дальнем Востоке: веселый, жизнерадостный человек, отличный летчик. Однако боевые будни заметно изменили его. Николай Андреевич стал более сдержанным, немногословным. Поздравил меня с назначением командиром звена, сразу ввел в курс дела.
— В полку в основном закончилось сколачивание экипажей, скоро приступаем к боевым действиям. Размещайтесь, устраивайтесь в станичной школе.
Ну вот наконец завершился наш долгий путь к фронту. Теперь-то уж до настоящих боевых дел остались считанные дни…
Новые однополчане
К самолету подошли трое.
— С благополучным прибытием! — протянул крепкую, шершавую ладонь дочерна загорелый воентехник 1 ранга. — Жданов, инженер эскадрильи. А это будущие члены вашего технического экипажа — авиамеханик Александр Загоскин, механик по вооружению Иван Моцаренко…
Через минуту компания увеличилась. Штурманы Прилуцкий, Никитин, Колесов с ходу захватили инициативу в беседе. Интерес их был понятен, не всем выдаются такие далекие перелеты, какой пришлось проделать нам. Расспросам не было конца: особенности трассы, прокладки курса, погодные условия, магнитные склонения… А нам не терпелось побольше узнать о нашем боевом полку, о том, когда он вступит в сражения…[39]
Первым спохватился Дмитрий Никитин:
— Хватит, хлопцы! Новичкам устраиваться надо. Поехали в станицу!
В кузове полуторки подкатили к Белореченской. Тихие улицы утопали в пышной зелени садов, возле плетней и во дворах кудахтали, крякали, гоготали разноголосые стаи домашней птицы, хрюкали свиньи, визжали поросята…
— Рай земной! — восхитился Володя Ерастов. — Земля обетованная!
— Бабье царство, — подмигнув, уточнил штурман Колесов.
— Вот же и говорю — рай!
— Как бы фашисты из этого рая ад не устроили, — охладил их восторги Никитин. — До фронта теперь уже рукой подать.
Все невольно примолкли, как бы вслушиваясь.
Грузовик подъезжал к «казарме» — станичной школе, где размещался летный состав. Друзья занялись устройством нашего быта: койки, матрацы, продаттестаты…
В «казарме» стало многолюдно, экипажи возвращались с занятий. Мы с интересом вглядывались в лица. Одно показалось очень знакомым. Виктор Беликов? Но — капитан, орден Красного Знамени… Старший брат его? Вроде бы не было у него брата-летчика. Значит, он, Виктор. Здорово изменился, но ошибиться невозможно, самый рослый курсант был в училище, остряки удивлялись, как он помещается в кабине самолета, предлагали проекты реконструкции, а он отшучивался с добродушием Гулливера. Теперь его никак не назовешь добряком: твердый взгляд из-под сдвинутых выгоревших бровей, крепкие, обветренные скулы…
— Беликов? Виктор?
— Хо!
Война застала его в Крыму. Воевал с первых дней, несколько раз ранен. Вспомнили однокашников, порадовались успехам живых, погрустили о погибших, их оказалось немало.