Шел 1941 год. Тогда мы еще не знали, что уже разработан зловещий план «Барбаросса» и назначены сроки разбойничьего, вероломного нападения на нашу страну. Но мы хорошо понимали, что на фашистскую Германию работала промышленность оккупированных государств. Фашистская Германия высасывала жизненные силы и ресурсы порабощенных ею народов. Ее «хозяйственное пространство» составило 4 миллиона квадратных километров с населением в 333 миллиона человек.
Разумеется, цифры, характеризовавшие германскую авиационную мощь и потенциал промышленности, работавшей на фашистов, тоже были тогда большим секретом. Теперь, десятки лет спустя, мы знаем эти цифры.
«В начале 1941 года Германия имела 135 самолетостроительных и 35 моторостроительных заводов. Рост производственных мощностей ее авиапромышленности увеличивался быстрыми темпами. Если в 1933 году в среднем ежемесячно выпускалось 20 самолетов, то в 1939 году она произвела 3295 самолетов, а в 1940 году около 10 тыс. Кроме того, начиная с 1940 года на Германию работала вся авиапромышленность оккупированных ею стран Европы, которая имела 57 самолетостроительных и 17 моторостроительных заводов. Таким образом, к началу нападения на СССР в Германии имелась мощная авиапромышленность, производившая ежемесячно до 1000 самолетов, а ее ВВС имели 20 700 самолетов, из них 10980 боевых, находившихся в строевых частях.
Наибольший удельный вес в составе немецких ВВС (57,8%) имела бомбардировочная авиация. Истребительная и разведывательная авиация составляла соответственно 31,2 и 11%»[4].
Первым боевые действия открыл адмирал Канарис. Глава гитлеровской разведки усилил активность секретной службы против СССР. Число агентов, задержанных и уничтоженных весной 1941 года, выросло по сравнению с 1940 годом в 10–20 раз.
Еще в октябре 1940 года подполковник Ровель получил абсолютно секретный личный приказ Гитлера «сформировать разведывательные соединения, которые смогут с больших высот фотографировать западную часть России. Высота должна быть настолько большой, чтобы русские ничего не заметили. Окончание съемок – к 15 июня 1941 года».
Различные авиационные фирмы спешно занялись подготовкой специальных самолетов для выполнения этого приказа.
Поздней осенью начались секретные полеты эскадрильи Ровеля. Первый отряд летал с озер Восточной Пруссии и разведывал район Белоруссии. Это были машины Хейнкель-111 со специальными моторами. Второй отряд вел съемки с базы Инстербург и действовал над Прибалтийскими государствами (вплоть до озера Ильмень). На этом направлении летали самолеты «Дорнье-215» и Б-2. Севернее Черноморского побережья летал третий отряд, базировавшийся в Бухаресте…
Пушки еще не стреляли, но война уже началась…
На советских авиазаводах шла работа, которую иначе как героической просто не назовешь. Невероятными усилиями удалось испытать, отобрать и запустить в серийное производство новые истребители ЛаГГи, МиГи, Яки и пикирующий бомбардировщик Пе-2. Авиационная промышленность работала исключительно напряженно. С марта 1941 года она перешла на суточный график и работала так всю войну. Перед нею была поставлена необычайно высокая контрольная цифра – к июлю 1941 года довести ежедневный выпуск новых боевых самолетов до 50. Это было очень много – 50 самолетов в день, 1500 самолетов в месяц, 18000 самолетов в год, а при нарастающем графике эта цифра должна была становиться все больше и больше.
Ведь всего каких-нибудь семь – девять лет назад наша авиапромышленность только становилась на ноги. В 1930–1931 годах мы выпускали ежегодно в среднем 860 самолетов, в 1935–1937–3578. Теперь задача ставилась более ответственная: выпуск самолетов в СССР должен превысить то, что изготовляли немцы, мобилизовав промышленность оккупированных государств. А у немцев в 1940 году было выпущено 10250, в 1941–11 030 военных самолетов.
Накал работы авиационной промышленности велик. В первую половину 1941 года наши заводы выпустили 1946 истребителей новых типов – МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1, 458 бомбардировщиков Пе-2, 249 штурмовиков Ил-2. Тем не менее к началу боевых действий новая техника в советских ВВС составляла всего лишь 17%, а в приграничных районах – 22%.
Глава четвертая.
Генерал Лавочкин
Я не вижу моего врага – немца-конструктора, который сидит над своими чертежами где-то в глубине Германии, в глубоком убежище. Но, не видя его, я воюю с ним… Я знаю, что бы там ни придумал немец, я обязан придумать лучше. Я собираю всю мою волю и фантазию (потому что, конечно, конструктор должен обладать фантазией!), все мои знания и опыт… чтобы в день, когда два новых самолета – наш и вражеский – столкнутся в военном небе, наш оказался победителем.
4
Советские Военно-Воздушные Силы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. М., Воениздат, 1968, с. 26.