— Вы расскажите кому-нибудь другому насчет подрессорников. Уж я-то знаю, сколько при желании можно положить кирпича. Груз ведь негабаритный. Думаете, не понимаю, что грузите на полтонны больше нормы, а в конце смены приписываете рейсы. Не правда ли, Котельников?
— Да ведь государству от этого ущерба никакого, Валентина Александровна,
— Государству никакого. А вот совести вашей?..
Андрей почему-то не решился тогда подойти поближе.
Однажды, когда Валентина Александровна втолковывала ему насчет норм на смазочные материалы и «абсолютно недопустимого, бесхозяйственного» расхода краски в кузовном цехе, Андрей не удержался и спросил неожиданно:
— Почему вы красите губы в такой… странный цвет?
— Сиреневый? Это модно. А что, разве некрасиво, Андрей Николаевич? — Она вызывающе улыбнулась, показаз розные белые зубы.
Тогда Андрей смутился и торопливо перевел разговор на перерасход горючего. Дома он спросил у матери:
— Почему это женщины выдумали такую странную моду—красить губы в ненормальный цвет? Сиреневый, например?
Мать гладила ему рубашку.
— Это ненормальные и выдумали, — сказала ока убежденно. — Такие губы небось у утопленников бывают. — Потом вдруг насторожилась: — Влюбился, что ли в такую?
Андрей усмехнулся:
— Смотри, воротник сожжешь.,
Андрей побарабанил пальцами по столу и опять посмотрел в окно на газон с настурциями. Дверь кабинета приоткрылась.
— Можно? С приездом, Андрей Николаевич, Вы просили меня зайти?
— Да, просил, А вы не догадываетесь, зачем?
— Ну, прежде всего, полагаю, чтобы поздороваться. Можно мне сесть?
— Да, конечно… Здравствуйте, Валентина Александровна, и скажите, почему вы запретили организацию курсов?
— Потому что это нерентабельно.
— А что теперь будут стоять тридцать новых грузовиков, это, по-вашему, рентабельно?
— Но мы приняли меры,
— Знаю ваши меры — объявление на радио. Дудки! — раздражаясь, перебил Андрей. И вдруг почему-то вспомнил Тройного Прокопа. — Так к нам шоферы сейчас и прибегут! Держи карман шире!
— Но поймите, Андрей Николаевич, курсы — это зарплата преподавателям, стипендии курсантам, дополнительное оборудование учебных машин, классов, амортизация, налоговые отчисления, а все вместе — морока. Зачем она нам, когда есть специальные учреждения, которые готовят водителей? Например, учебный комбинат «Транскадры». Мы просто заключили с ними договор и уже перевели деньги.
Валентина Александровна сняла с плеча квадратную красную сумку, отдернула молнию.
— Я только что оттуда. Послезавтра шестьдесят человек — как раз на две смены для новых машин — направляются к нам. Вот подтверждение.
Андрей прикусил губу, рассердился еще больше, но теперь уж на себя: действительно, он, должно быть, сейчас похож на упрямого мастера, который когда-то спорил без толку с Михаилом Петровичем. Тут бы и согласиться е Валентиной Александровной, ведь она же права. Но Тройной Прокоп все еще стоял за спиной, и Андрей сказал, правда, уже тоном ниже:
— Так я и доверил этим свежеиспеченным шофе-рам новые автомобили! Держи карман шире!
— Правильно, Андрей Николаевич. На эти маши-ны надо перевести наших опытных водителей, а новички пусть поездят на уже обкатанных грузовиках. Это будет справедливо.
Андрей смотрел на положенную перед ним бумагу. Валентина Александровна спокойно сидела в кресле, закинув ногу на ногу.
— А знаете, Андрей Николаевич, вы сильно загорели. В Горьком была хорошая погода, да?
— Валентина Александровна… Черт его знает, зря расшумелся. Я был неправ, решительно заявляю… Она качнула остроносой туфлей.
— Вот как? Да… А я и не знала, что вы такой решительный.
Андрею стало жарко.
Он полез в карман, нащупал твердую коробочку. Вероятно, лицо у него было довольно-таки глупым, когда он сказал:
— Решительный? Нет… Я давно хотел… Я…