Борис Владимирович замолчал и долго глядел на разрисованные морозом стекла.
— Эх, молодость! Золотая она, как тот светлый южный край, — тихо сказал он и вздохнул. — Рано утром, пока солнце не вышло из-за гор, воздух еще пропитан ночным резким запахом водорослей, а вода звонкая и прозрачная: ударь веслом — и зазвенит, а ляг лицом в нее — увидишь на глубине раковины; мальчишки, кто половчее, за ними охотятся, а потом продают курортникам. Галька на берегу, заглаженная ветром и водой, еще тусклая и влажная от утренней росы; упадешь на нее, и думать в это время ни о чем невозможно, только дышишь соленым ветерком и чувствуешь, как прибой где-то возле твоих пяток полощется. Так и лежишь, пока не станет холодно. Тогда лезешь опять в море — погреться, потому что вода в том небесно-морском краю всегда на три-четыре градуса теплее воздуха. Да-а, чемпионы, там не хочешь, а романтиком станешь… Впрочем, все это лирика. На деле же получалось не так гладко.
Утренние часы были единственным возможным для тренировки временем; появятся первые купальщики, и все: инструкция запрещает спасателю входить в воду. Он обязан находиться на конце выдающегося в море солярия или в лодке в полусотне метров от берега, на линии буйков с красными флажками, что ограждает зону разрешенного заплыва. Вот и торчал паренек на солярии, как чижик на ветке, а отдыхающие приставали к нему с глупыми вопросами, вроде того: сколько нужно баллов волнения, чтобы утонуть, или можно ли достать головой дно, если прыгнуть с семиметровой высоты солярия. Глядя на еще не успевшее загореть тело спасателя, всё в нем угадывали новичка, и по этому поводу высказывались всякие малоприятные замечания. Ко всему тому в первый же день, когда пришлось громко окликнуть девушек, заплывших за флажок, с пляжа раздались возгласы: «Смотри, да это же Чижик! Ишь куда залетел!» Это кричали вчерашние мальчишки с причала. На пляже громко засмеялись, и с тех пор кличка «Чижик» прилипла к пареньку.
Эх, чемпионы! Не знаю почему, но так уж устроена жизнь, что в любом, даже самом простом деле поначалу бывает трудно. Обязательно какая-нибудь заковыка попадет. Так и с тем Чижиком. Он почему-то не видел, что вокруг него много простых хороших людей, которые радуются солнцу, морю и отпуску. Это были добродушные усатые горняки из Донбасса, Сибири, они косились на курортников в темных очках и удивлялись: «Вот чудаки, солнца не ценят!» Моряки из Мурманска, с рыболовных тральщиков, отчаянные, просоленные, промороженные ребята, которые, однако, никогда не нарушали правил, не заплывали за флажки; полярные летчики — почему-то все голубоглазые и светловолосые, — когда в дымно-голубом знойном мареве появлялась тень самолета, они сразу по звуку определяли модель машины и обменивались непонятными замечаниями; крепкие худощавые парни и милые стройные девушки всегда группировались вокруг воткнутой в песок палки с надписью: «Студенты, сюда!»— гоняли по пляжу волейбольный мяч, обливали друг дружку водой и покупали в складчину у местных мальчишек кислые яблоки, хурму и орехи. Всех этих людей Чижик рассмотрел и полюбил позже, а в первые дни судьба свела его с другой породой пляжников.
Вы хорошо знаете, чемпионы, молодых лоботрясов, что носят тарзаньи прически и галстуки с попугаями и жар-птицами. Не думайте, что двадцать лет назад у нас не было стиляг, — были. Только тогда они назывались как-то иначе. Эти пижоны приходили на пляж в шикарных шерстяных трусах с лампасами и поясками, приносили патефоны с душещипательными пластинками, а частенько и бутылки с портвейном. Рассказывали девушкам дрянные анекдоты и врали, что купались в ледяной воде высокогорного озера Рица. Послушать этих субчиков, так каждый из них был не то теннисистом, не то известным гонщиком или боксером. В общем — авто-мсто-кино-фото и еще что-то.
Черт его знает почему, но Чижик сделался мишенью для насмешек этой компании. Каждый день кто-нибудь из бездельников заплывал за флажок и делал вид, что тонет: барахтался, нелепо взмахивал руками, уходил надолго под воду. На берегу его сообщники поднимали панику, требовали, чтобы спасатель плыл на выручку. Чижик едва не попался на удочку, но вовремя разобрался и не тронулся с места. С тех пор стиляги начали уверять всех на пляже, что «этот Чижик и плавать-то не умеет! Просто посажен для мебели». А Чижику веб чаще приходила мысль прыгнуть в воду и показать этим маменькиным сынкам, что такое настоящий кроль. Но постепенно он притерпелся, ожесточился и заставлял себя не смотреть в сторону насмешников. За неделю Чижик похудел, окреп и закоптился до черноты; по утрам до восхода солнца он упорно тренировался, а днем сидел с книгой в лодке или на солярии.