— Я вас понимаю, девушка, — сочувственно пробасил капитан первого ранга. — Я сам второй месяц гоняюсь за «Миргородскими повестями». В чужих морях раскроешь Гоголя, и кажется, что ты опять на своей ридной Украине.
Долговязый парень в кепке уныло бродил по магазину и, держа в руке листок бумажки, негромко повторял:
— Меняю Фильдинга на Блока. Кто желает, товарищи?
Неожиданно Иван Авдеевич увидел своего знакомого незнакомца. Толстяк переложил томик Гоголя из правой руки в левую, радушно приподнял зеленую велюровую шляпу и улыбнулся, показав золотые зубы:
— Здравствуйте, коллега. Что это вас так давно не было видно? Уж не болели ли?
Иван Авдеевич тоже приподнял шляпу и что-то пробормотал в ответ.
Толстяк кивнул на томик в своей руке:
— Вы сегодня опоздали, коллега, с утра выбросили Гоголя. Прекрасное издание!
Худенький подросток в спортивной курточке проскочил мимо них и прерывающимся от быстрого бега голосом спросил у продавца:
— Сколько платить за «Мертвые души»?
Продавец развел руками: — Уже все продано.
— Что?.. — подросток покраснел и часто заморгал глазами. Казалось, вот-вот у него брызнут слезы. — Мне же надо… Мы же проходим… Как же я буду…
Иван Авдеевич посмотрел на расстроенное лицо мальчика и сказал толстяку:
— Отдайте ему. Ведь у вас, конечно, дома есть другое издание,
Тот кивнул и прищурился, словно хотел сказать: «Мы понимаем друг друга, коллега». Потом поманил подростка.
— Молодой человек, вот они — «Мертвые души». — Огляделся и тихо добавил — Три рубля.
У мальчика растерянно дрогнули ресницы. Иван Авдеевич возмутился:
— Книга стоит едва ли четверть этой суммы. Как вам не стыдно, право!
— Стыдно? Мне? — Глаза толстяка сразу стали колючими. — А позвольте узнать, вы сами скупаете здесь книги для того, чтобы заниматься благотворительностью? Кого бы из себя строите? Вас потрясти, так у вас дома побольше, чем у меня, «Мертвых душ» обнаружится! — Он еще раз огляделся и, спрятав книгу под пальто, быстро замешался в толпе покупателей.
Подросток бросился было за толстяком, но Изан Авдеевич поймал мальчика за куртку:
— Пойдемте со мной, молодой человек, вы получите книгу.
Он крепко взял его за руку и позел прочь из магазина.
У входа в парадную подросток робко улыбнулся:
— До чего же смешно, когда Чичиков приходит к Коробочке! Здорово! Правда?
Изан Авдеевич опустил глаза и покраснел.
— Да… Это хорошая книга.
Они молча поднялись по лестнице, и Иван Авдеевич, отперев дверь, пропустил своего спутника вперед.
Занавеси на окнах были раздвинуты. В комнате не оставалось уголка, куда бы ни проникал солнечный свет.
Подросток остановился как вкопанный. Прижав одну руку к груди, а другую откинув в сторону, он смотрел то на стены, то на Ивана Авдеевича, и казалось, дыхание прекратилось в его груди.
Сколько раз в этой комнате Иван Авдеевич видел на лицах пришедших к нему людей ошеломление и восторг. Ему всегда это было приятно, и он гордо говорил: «Я собираю их почти сорок лет». А про себя думал: «Смотрите, вот я какой». Он знал, что на заводе о нем говорят: «Ну-у, Иван Авдеевич замечательный человек, у него столько книг!» Один раз комсомольцы даже пригласили его на занятия литературного кружка, и паренек, который читал там свои стихи, все время краснел и с уважением косился на него. Его выбрали в культсектор завода, и Иван Авдеевич считал, что ему воздают должное, хотя, ссылаясь на занятость, и не был ни на одном заседании. Всегда, когда разговор заходил о его книгах, Иван Авдеевич казался себе умным, передовым человеком, но сегодня восхищение этого подростка не принесло ему радости.
Хмурясь и отводя глаза в сторону, он подтолкнул своего гостя к полке:
— Вот здесь два разных издания. Возьмите себе любое.
Подросток дрожащими пальцами выбрал книгу в скромном переплете и полез в карман куртки. Изан Аздеевич нервно потер руки.
— Не смейте доставать деньги… эта книга ваша… И вот еще что… — Он снял с полки томик в дорогом тисненом переплете. — Вот еще мертвые души. Возьмите себе.
Подросток схватил книгу, глаза его заблестели.
— Это не «Мертвые души», это «Гиперболоид инженера Гарина»! Вы ошиблись.
Иван Авдеевич горько усмехнулся.
— Нет, я не ошибся — у меня два издания этой книги. — Он оглядел полки и вздохнул. — Здесь еще много мертвых душ.
Поливочная машина медленно шла по двору. Из бокового крана вырывалась сильная струя воды, она распускалась сверкающим на солнце серебряным веером и падала светлым дождем на листья деревьев заводского сквера.
В раскрытые вахтером ворота бесшумно скользнул директорский ЗИМ. Он промчался, шипя резиной, по мокрому асфальту и застыл у клубного корпуса. Из машины вышли Иван Авдеевич и двое юношей. Они несли большие пачки книг, аккуратно перевязанные бечевкой, с подложенными на углах кусочками картона.
Иван Авдеезич шел впереди и беспокойно оглядывался:
— Осторожней, осторожней, молодые люди, не оцарапайте переплеты.
Один из пареньков — тот самый, что читал свои стихи на литкружке, — весело тряхнул головой:
Не беспокойтесь, донесем Мы книги с Петею вдвоем.
В библиотеке Иван Авдеевич сам распаковал книги и вынул из портфеля список,
— Вот, Вера Васильевна, помните, я вам говорил, что у меня есть несколько одинаковых книг в разных изданиях, — он смущенно потер руки, — здесь восемьдесят три названия. Мне они совершенно ни к чему.
Библиотекарь пробежала глазами список и, мельком взглянув на книги, повернулась к Ивану Авдеевичу:
— Спасибо, спасибо вам, Иван Авдеевич, от всех наших читателей!
В глазах женщины светилась такая радость, что старый бухгалтер не нашелся, что ответить. Он подобрал с пола бечёвку и, свернув ее в колечко, хотел убрать в портфель, но потом махнул рукой и положил ее на стол.
— Я сейчас же пойду в завком, — продолжала Вера Васильевна, — вам немедленно будет оплачена стои-ллость этих великолепных книг.
Иван Авдеевич покраснел:
— Это не к спеху. Выдавайте книги, пусть читают… Уходя, он слышал, как Вера Васильевна сказала:
— Нужно для этих книг, Вася, сделать суперобложки. А Вася ответил:
Мы их в бумагу обернем, Мы их в каталог занесем; Иван Авдеич, наш главбух, Библиотеки лучший друг.
Иван Авдеевич снял очки и долго протирал их носовым платком, потом улыбнулся и стал спускаться с лестницы.
Во дворе он увидел своего заместителя. Тот радостно всплеснул руками:
— Наконец-то! Я ищу вас битых два часа!
— А что там, право, пожар, что ли?
— Да нет, не пожар, конечно, но неотложное обстоятельство: Софья Аркадьевна срочно уезжает, она уже оформляет расчет. Я думаю, дать объявление по радио?
— А я думаю, что объявлений давать не надо. Разве Прохорова не справится с этой работой?
Заместитель всплеснул руками:
— Прохорову? Бухгалтером расчетной группы? Да ведь она всего два года работает, совсем еще девочка!
— Девочка? — Иван Авдеевич нервно потер руки. — А позвольте спросить, что вы знаете о ней, кроме того, что она работает всего два года? Что?.. Я так и думал. А скажите мне, почему литейщик Анфиногенов получает зарплату больше, чем директор завода? Вы его видели когда-нибудь в глаза? Вы двадцать лет работаете на этом заводе, ходите по цехам, а людей не видите. А что вы вообще видите, кроме цифр? Оглянитесь, у нас вагон хорошей грамотной молодежи, а вы — объявление!
Иван Авдеевич отстранил своего заместителя и, распрямив узкие плечи, быстро зашагал по широкому заводскому двору.
ВТОРНИК, ПЯТНИЦА
Самый удобный и просторный «дом» в нашем городе — это палатка Нади и Антона Петровича, и не удивительно, что мы чаще всего по вечерам собираемся здесь. И хотя наш комсорг Федя Cyxapss, который временно оставил свой токарный станок и стал каменщиком, заявил, что «по плану еще до холодов переселимся в новью дома», — Антон Петрович все же оборудовал палатку так, словно собирался жить в ней еще долго: настелил пол, отеплил палатку. Понятно, все помогали. «Крошка» Кирилл — как самый длинный — возился с электропроводкой; я и Жора Корягин сделали плотную земляную засыпку вокруг палатки; печку из кирпича собственного производства клал, конечно, Федя Сухарев. А моя Лена принесла фикус, поставила его в изголовье Антошкиной кроватки и сказала: «Здесь живет самый молодой гражданин нашего города. Надо озеленить его угол. Пусть дышит озоном». Правда, мне было немножко жаль отдавать фикус; я же привез его за сотни километров из Кустаная специально для Лены. Но спорить с моей женой все равно что порожняком ездить на грузовике — только зря пережигаешь бензин.