— Я не понимаю, что вы подразумеваете под шпионской деятельностью? Что касается меня, то я к шпионажу не имею никакого отношения. Я являюсь коммерсантом, и никакие дела, кроме коммерческих, меня не интересуют.
В конце концов он дал показания о своих поездках в Советский Союз и о знакомстве с Пеньковским, но при этом категорически утверждал, что приезжал в нашу страну только по коммерческим делам и все встречи носили исключительно деловой характер. Правда, отвечая на вопросы, Винн сильно волновался и часто путался. Такое поведение он объяснил впоследствии тем, что опасался применения к нему мер физического воздействия. В этом сказались результаты лживой буржуазной пропаганды, которая старается внушить людям, будто в советских органах госбезопасности арестованных подвергают идеологической и физической обработке.
Так было на первых допросах. Позднее, припертый неопровержимыми доказательствами (отнюдь не мерами физического воздействия), Винн заговорил… В течение десяти дней после ареста, как это требует наш закон, ему было предъявлено обвинение в совершении особо опасного государственного преступления против СССР, предусмотренного статьей 65 УК РСФСР, (шпионаж), и он признал себя виновным.
Так следователю стало известно многое о преступной деятельности Пеньковского и Винна, но ему теперь не давала покоя мысль о том, каковы же причины, которые привели этих людей к столь тяжкому преступлению? На последующих допросах требовалось выяснить, почему Пеньковский встал на путь предательства. Ведь он родился и вырос в нашей стране, учился в нашей школе, много лет состоял в комсомоле и в партии, имел полную возможность прожить свою жизнь честно, как живут все советские люди. Когда и на чем он свихнулся?
А вот еще вопросы, на которые надо найти ответы во что бы то ни стало: как могло случиться, что люди, среди которых многие годы находился Пеньковский, не заметили своевременно появление у него дурных наклонностей, почему не дали принципиальной оценки фактам, свидетельствовавшим о его моральном разложении, почему не одернули его, наконец, почему не закрыли перед ним доступ к сведениям, составляющим государственную и военную тайну?
Вопросы, вопросы… Обдумывая их, Александр Васильевич давно уже меряет крупными шагами кабинет. Он еще и еще раз перебирает в памяти все, что связано с этим необычным и трудным делом. За свою долгую следовательскую практику подполковник Гвоздилин привык глубоко анализировать выявленные на допросах факты, всесторонне осмысливать причины, обусловливающие поведение людей. Именно поэтому он сопоставляет свои размышления с материалами следствия, которые уже скопились в многочисленных папках, намечает пути исследования еще не ясных вопросов дела. Иногда следователь склоняется над столом и делает в блокноте все новые и новые записи. Речь в них идет о деталях, которые надо выяснить либо у самого преступника, либо у людей, близко знавших его.
Так рождается план продолжения следствия… Забегая вперед, скажем, что в последующих главах мы поведаем о результатах, которые получит наконец следователь.
Потом Александр Васильевич начинает думать о личности второго преступника. В отношении его, пожалуй, дело обстоит проще, Винн — представитель так называемых деловых кругов буржуазного общества, привык ничем не брезгать. Все его помыслы всегда были направлены на то, чтобы делать бизнес. И когда к нему обратились люди из руководства английской разведки с предложением выполнять их задания, он и не подумал проявить элементарную порядочность. Правда, в ходе следствия Винн несколько раз заявлял, что ему, «не нравилось быть шпионом». Но не по моральным, а тоже по чисто шкурническим соображениям — боялся попасть в тюрьму. Об этом он якобы говорил своим душеприказчикам, но те заверили его в безопасности нового занятия, да к тому же пообещали оказать содействие в развитии его бизнеса, и он стал пакостить нашей стране.
Думая о Винне, следователь видит за спиной этой пешки гнусной игры злобных врагов коммунизма.
ПОЛИТИКА ПЛАЩА И КИНЖАЛА
Как плелись сети заговоров
За сорок пять лет до того вечера, когда следователь Комитета Государственной Безопасности разбирался в деле Пеньковского, в такую же ненастную ноябрьскую ночь по темным безлюдным улицам Петрограда с поднятыми воротниками пальто торопливо пробирались по берегу Невы двое. Шли они молча, старались быть незамеченными.