Приведу несколько сообщений, переданных в Москву с 24 по 29 декабря 1944 года.
«Для Готвальда.
Словацкие газеты сообщили, что 13.XII немцы сожгли деревни Гречушки, Магали, Разтока, что южнее гор. Маков, за поддержку партизан».
Словацкая газета «Словак» сообщала, что в Братиславе раскрыта подпольная организация студентов университета, обнаружен большой склад автоматов и боеприпасов. Во главе организации студентов стоят участники восстания, вернувшиеся тайно в Братиславу.
«Братиславские власти издали закон, по которому усиливаются наказания за политические преступления. В большинстве случаев вместо тюремного заключения вводится смертная казнь».
«Большинство партийных активистов и членов национальных комитетов после 28.Х находятся в горах и отдельных деревнях вместе с партизанами. Через партизанские отряды имеем с ними связь».
Примерно тогда же Главный штаб партизанского движения сообщил в УШПД и партизанские штабы фронтов об усилившемся дезертирстве в немецкой армии, переходе солдат и офицеров вермахта на сторону партизан. Вот одна из подобных радиограмм: «В немецкой армии имеется рост дезертирства. Большое количество солдат и офицеров закупают гражданскую одежду, бросают оружие и скрываются. Немецкое командование издало приказ, запрещающий населению под угрозой расстрела продавать немецким солдатам и офицерам гражданское обмундирование».
Герой Советского Союза В. Клоков, сражавшийся в бригаде Т. Полы, а позднее ставший комиссаром бригады имени Суворова, вспоминает, как однажды немецкие офицеры пришли прямо в партизанскую землянку: «Кто-то откинул заменявшую дверь плащ-палатку, но, видимо, не решается войти. Оглядываюсь и на секунду замираю: в дверях, как страшные призраки, стоят два немецких офицера. Схватываю лежавшую на столе гранату, нащупываю чеку и… поднятые руки офицеров, их возгласы: «Коммунист, Тельман!» — в последний момент сдерживают меня от рокового броска. В землянку вваливается мой помощник по штабу бригады Сергей Панфилов. Немцы отдают ему свое оружие. Начинается допрос. Только теперь я обращаю внимание на их потрепанную одежду, худые, давно не бритые лица, жадный блеск глаз, не отрывающихся от лежащих на столе колбасы и хлеба. Густав и Фриц — так звали немецких офицеров. Они рассказали, что уже давно сбежали из своей части и несколько дней бродили возле расположения партизанской бригады, ожидая удобного случая перейти к партизанам».
Трудно было верить им, вспоминает Клоков, слишком велико было у нас чувство ненависти к серо-зеленым немецким мундирам. Но так явственно звучала в словах офицеров ненависть к фашизму, так страстно они говорили о руководителе немецких коммунистов Эрнсте Тельмане, о невыносимых моральных муках людей, насильно одетых в военные мундиры, что воспитанное долгими годами партизанской борьбы чувство к немецким военным, которые все рассматривались как фашисты, было поколеблено.
Густав и Фриц положили начало организации немецкого антифашистского взвода в бригаде, который хорошо зарекомендовал себя в боях.
В начале января 1945 года войска 2-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского начали наступление в Словацких рудных горах со стороны Венгрии в направлении на Банска-Бистрицу. Вскоре перешли в наступление и войска 4-го Украинского фронта в Восточной Словакии. Это вызвало большие передвижения фашистских частей к фронту, их замену в тылу менее надежными венгерскими и так называемыми «добровольческими» частями.
Главный штаб, партизанские бригады и отряды вели большую работу по разложению вражеских войск. И она давала результаты.
Вспоминаю, как в первых числах января 1945 года фашистское командование послало снятый с фронта венгерский батальон, усиленный минометной ротой, на ликвидацию партизан в долине Кислая по соседству с Ломнистой долиной. Венгерская охрана находившейся там электростанции, уже перешедшая на нашу сторону, сообщила по телефону, что «идут чужие мадьяры». Оборонявший долину отряд /Аарчука оказался в это время на диверсиях, за исключением больных и поваров. Превосходство противника было очевидным. Но Марчук не растерялся. Собрав всех находившихся в лагере, а их было 15–20 человек, он вместе с комиссаром Воковченко с автоматом через плечо вышел венграм навстречу.
Колонна остановилась. Партизаны дали знак, что идут на переговоры. Венгерского командира через переводчика спросили, куда и зачем идет батальон. Венгры ответили, что «по заданию немецкого командования они идут уничтожать партизан и жилые помещения в этой долине». Тогда им сказали: знают ли они, что все они окружены партизанами и что партизан в 4–5 раз больше. Венгры заколебались. Тогда для успешного окончания переговоров командование батальона было приглашено в дом лесника на завтрак. Договорились, что воевать не будут ни партизаны, ни венгры и что вообще при первой возможности батальон перейдет к партизанам или к Красной Армии.