Холодный бриз шевелил кроны сосен. На миг задержавшись посередине узкой тропы, он насладился парадоксальным сочетанием солнечного тепла и прохлады воздуха. Синтоистский храм стоял в нескольких ярдах отсюда, но длинные низкие стены его больше не были обрамлены бамбуковым палисадником, а солома крыши потемнела и нуждалась в замене.
Храм назывался Ацута. Он явился сюда по велению умирающего отца, сделав остановку по дороге на восток, где предстояла стычка с аборигенами-айнами. Судачили, что яростью те не уступают медведям, которых растили, чтобы затем удушить, а медвежьей кровью умастить себя и даже испить ее. От одной мысли об этом грязном обычае ему стало плохо.
Он снял сандалии наманикюренными татуированными руками и вошел в храм. Внутри было прохладно и пахло плесенью. Он плотнее запахнул одеяние на груди, над татуировкой змеи вокруг туловища. Он чувствовал, как перемещаются духи ками меж древних, покрытых узловатыми наростами деревьев у храма, слышал, как шепчут они ему что-то на непонятном языке.
Он присел на корточки перед самим капищем. Деревянный ящик размером с детский гробик содержал полочки с головами змей и бутылочками розовой и алой краски, а стенка была украшена грубым изображением водопада. Алтарь Сусаноо, бога морских равнин, рожденного в сопле Идзанаги, последнего из первых богов. Он приступил к молитве, следуя указаниям отца.
Скрипучий крик ястреба вывел его из сосредоточенности. Он поднял голову и увидел, как ястреб несется прямо на него через распахнутые двери храма, отведя назад крылья и выставив когти. В последний момент перед столкновением птица повернула и опрометью вылетела наружу сквозь прогнившую крышу. Вниз посыпались ошметки дурно пахнущей соломы.
Косой луч света озарил алтарь.
Он протянул руку и коснулся желтого высохшего обезьяньего черепа в круге света. Щелкнула задвижка. На миг содрогнулся весь алтарь, затем отвалилась боковая панель, и прямо ему на колени выпал длинный узкий предмет.
Меч.
Он узрел, как наяву, восьмиглавого змея, не уступающего размерами взрослому мужчине, капли яда на его клыках, узрел, как Сусаноо разрубает чудовище на куски и вытаскивает из хвоста змея меч по имени Кусанаги.
Он снова узрел каюту корабля, поднос, кубок и пику.
Он закричал.
Когда в лазарет прибежала Молли, Кейна уже накачали седативным средством и привязали к каталке. Все вымотались и были взвинчены. Риз сидел на краю койки, опустив голову и сложив руки на бедрах; Лена с Такахаси — за столом, не глядя друг на друга.
— Что произошло? — спросила Молли.
— Неизвестно, — сказал Риз. Вид у него был скверный. Некротический, гипоксический… Ему требовался сон, а не очередной кризис. Но, впрочем, к ним ко всем можно было применить такой совет. — Он проснулся с криком. И кричал не переставая.
Она взяла со столика пустой шприц.
— Валиум?
— Я ему вколола, — настороженно отозвалась Лена. — Это из моей аптечки.
Молли кивком одобрила ее поступок и остановилась рядом с Кейном. Даже с закрытыми глазами Кейн излучал напряженную ауру, которая так ее привлекла. Десять лет она видела одни и те же лица, и новое стало для нее усладой.
Она приподняла его веко. Зрачок расширен от препарата, но в остальном, судя по реакции на свет, нормален.
— Он что-нибудь говорил? — спросила она. — Что-то членораздельное?
— Он все время кричал: нет! — сказала Лена. — И что-то вроде оставьте меня в покое или убирайтесь.
Такахаси помог перевезти Кейна в соседнюю палату и переложить бесчувственное тело на платформу голосканера. Молли чувствовала, что Кейн ему безразличен, и Такахаси лишь демонстрирует ей, что уже вполне оправился после полета.
Она заметила, как наблюдает за ней Лена, пока подсоединяла к артериям и венам на бедре Кейна катетеры кровяного анализатора. Так мог бы следить музыкант за выступлением коллеги на сцене.
— Хотите? — спросила она, кивая на терминал анализатора.
— Конечно, — сказала Лена.
Молли включила сканер и ввела последовательность команд.
— Он в анемичном состоянии, — Лена смотрела, как прокручивается на экране выдача программы. — Рабочие объемы невелики. Лейкоциты низкие из-за ребер. Но этого можно было ожидать, а в остальном ничего скверного. Никаких алкалоидов и вообще никаких очевидных галлюциногенов.
Молли следила, как формируется в голосфере трехмерная диаграмма тела Кейна: белые линии на черном фоне. Изображение начало вращаться по продольной оси, зеленая заливка выделила основные органы, а в местах повреждений ребер ткань налилась ярко-голубым.