Кёртис отшатнулся, задохнувшись от боли, но почти сразу овладел собой и приготовился к защите. Он выбросил руки вверх, нашарил металлическую перекладину стойки, уцепился за нее и двойным ударом ног с раскачки поразил Кейна в уязвимую грудь. Дюжина скафандров повалилась на пол.
Кейн видел его выпад и попытался уклониться, но успел лишь прикрыть кулаками и локтями лицо и желудок. Кёртис сделал длинный бросок в сторону, достиг внутренней двери воздушного тамбура, захлопнул ее и убедился, что индикатор горит красным. После этого залепил противнику финальную сокрушительную оплеуху прямо по скуле, и Кейн в беспамятстве распростерся на полу.
Молли понятия не имела, какие повреждения теперь добавились к прежним травмам ребер Кейна. Жив он, и то хорошо. Что Кейн, черт побери, пытался этим доказать?
— Ты ведь убил ее, да? — спросила Молли у Кёртиса. — Это, наверное, через нее протекло — то, о чем ты говорил. Она доносила Моргану про новую физику, и ты ее убил за это.
— Молли, не начинай.
— Не начинать? Кто начинает? Я? Диана была моей подругой и сотрудницей проекта, ключевой сотрудницей, дубина! Ты убил ее и после этого имеешь наглость говорить мне, чтоб я не начинала?
— Молли, ты с этими проблемами не сладишь. Я настоятельно советую тебе не совать нос не в свое дело.
— Ты мне угрожаешь? Ты угрожаешь мне, сучий потрох? Ты меня тоже убьешь, следом за ней?
Боковым зрением она уловила зеленую вспышку индикатора; из шлюза появились остальные люди Кёртиса. Одна приблизилась к Кейну и стащила нижнюю часть его скафандра, оставив того валяться на бетонном полу в одних черных штанах на шнуровке. Второй встал рядом с Кёртисом, третий задержался у шлюза.
Они как маленькие роботы, подумала Молли. У нее руки тряслись от гнева и фрустрации. Я ничего не контролирую, сказала она себе. Тут ничего уже нельзя остановить.
— Как с ним поступить? — спросила женщина, стоявшая над бездыханным телом Кейна.
— В Маленький Хуарес его, — приказал Кёртис. — Под замок и накачать по самые жабры, неважно чем. Уберите его с глаз моих, потом подумаю, что с ним дальше делать.
Маленький Хуарес, подумала Молли. Значит, вот как он прозвал свое любовное гнездышко. Унизительно. Все ли его живые трофеи слышали это название? А Лена нынче утром?
Он пересек комнату и остановился перед ней, потирая правую руку левой.
— Не прикасайся ко мне, — тихо проговорила она.
— Я и не собираюсь, — сказал Кёртис. — Я всего лишь хочу попросить тебя о содействии, ненадолго. Хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, что затевают русские. Ладно? Ты согласна? Все рушится к ебеням, а у меня руки и так связаны.
— Ты знаешь, что они затевают. Им нужен этот долбаный проект, как и Моргану.
— А я им его не отдам. Понятно? Он нам обоим нужен, и мы знаем, что так должно быть. Поэтому тебе достаточно просто уйти отсюда со мной, сесть за стол и выслушать, что скажут русские. Ты согласна?
— Согласна, — сказала Молли, отвернувшись, чтобы не видеть выражения обиженной искренности на его лице. — Согласна.
Он уже проходил через подобное ночами в Хьюстоне. На протяжении девяти месяцев, отсекая себя от остального экипажа, он взвешивал вероятности, размышлял о собственных шансах в испытании, как испытывает самоубийца остроту лезвия на плоти своей руки.
Но сейчас, позволил Риз себе признать, он боялся.
Глаголь ушла, забрав накопитель данных. Ей хватило нескольких секунд раздумий с закрытыми глазами, чтобы сообщить: звезда Барнарда окажется в оптимальной позиции для побега этим вечером, в девять часов. Ее способности теперь пугали его сильней, чем поражали, вызывая своеобразную ксенофобию.
— Будь здесь в восемь тридцать или около того, — приказала ему девочка, дав координаты пещеры. Почувствовала его неприятие? А важно ли это? Порыв обнять ее был так же эгоистичен и натужно-извинителен, как и притворен. Он подавил это желание и кивнул.
— Спасибо, — сказала она.
— Не за что.
Молли не одобрит его отлучки из лазарета, а Кёртису тем более не понравится, что Риз тут слоняется в одиночестве, без соглядатая. Затем, как ружейная отдача, ударила мысль: вот оно. Заключительные часы его пребывания среди людей, возможно, последние в жизни.
Надо бы с кем-нибудь переспать, подумалось ему. Однако он рассудил, что этот импульс — простая рефлекторная реакция: так дергается под воздействием электричества лягушачья лапка или под влиянием забытых чувств — сексуальность.