Он скинул шлем и облачился в остальной скафандр; неловкие пальцы не поспевали за требовательными воплями в мозгу. В заключение, почти машинальным движением, он распахнул дверцу, за которой оставил свои штаны хипари, и достал «кольт» калибра 0.38.
Он понимал теперь, что это дар Моргана — с гипнотической или имплантированной инструкцией позабыть о нем до того самого момента, когда уже на Деймосе НЛП активировало его программу. Он все еще не отдавал себе полного отчета, что собирается делать с оружием, но об этом тоже рассчитывал в скором времени узнать.
На этот раз он не забыл проверить, заряжен ли «кольт»: пять камор барабана заняты тускло-бронзовыми патронами, шестая, под курком, пустует. Кейн выкинул из набора ПСЖ одну банку консервов и насилу воткнул на ее место револьвер, так что липучки на груди с трудом застегнулись.
Он уже собирался снова надеть шлем, как увидел кровь.
Три кровавых пятна размерами с монеты виднелись на полу под панелью управления шлюзом, а длинный мазок с единственным отпечатком пальца протянулся по краю двери. Кейн ни на миг не усомнился, что это кровь Риза.
Он загерметизировал шлем и вышел через шлюз в пустыню. Желтые облачка тепла клубились вокруг него, контрастируя с темно-зеленым реголитом. Гора Арсия на ИК-экране шлема была с необычайной резкостью отрисована желто-зелеными красками. Приближаясь к ней, он различал следы Риза — еле заметные светлые мазки на холодной зеленой почве. Затем, за высоким вертикальным выступом скалы, что-то полыхнуло дружелюбным красным: края металлического тамбура.
Ветер усилился так, что уже вздымал в воздух частицы песка — это указывало на скорость около сотни миль в час, но атмосфера Марса была такой тонкой, что Кейн едва ощущал сопротивление при ходьбе. Электроника шлема разделила последние бело-голубые лучи заката на яркие полосы со спектральными параметрами, несколько искаженными турбулентностью в высших слоях атмосферы. Жутковатая красота оцифрованной ночи не произвела на Кейна особого впечатления; это ведь, если разобраться, постановка, циклорама для спектакля, роль в котором полностью овладела им.
Он поднимался по сияющему склону и слушал, как поют голоса.
Последний бросок в гадании по Книге перемен: Ризу выпала пятьдесят шестая гексаграмма, Люй, Странствие. Диковинные земли и расставание: таков удел странника. Прилагалась картинка огня на вершине горы, и Риз живо представил себе гору Арсию пылающей вулканическим величием, как выглядела она, вероятно, сотни тысячелетий назад.
Он опустил монеты в карман штанов прощальным сентиментальным жестом и положил книгу в спальный мешок под койкой. Он все никак не мог согреться. Он понимал, что гипотермия вызвана страхом: центральная нервная система готовилась к надвигающейся катастрофе, снижая чувствительность.
В соседней комнате Такахаси выполнял какие-то сложные манипуляции с главным компьютером. Риз не хотел ему мешать, но время поджимало.
Он остановился за спинкой стула Такахаси и понаблюдал, как скачет курсор по строчкам кода.
— Послушай, — сказал он, — у нас проблемы.
— Какие?
Пальцы Такахаси, ни на миг не терявшего концентрации, отстукивали по клавиатуре сухой ритм, словно он играл на мараке.
— Русские.
— А что, они уже сели?
Ничего удивительного, подумал Риз, он с самого начала знал больше нас.
— Тут только половина. Половина экспедиции еще на орбите, и у них лазер.
Такахаси кивнул и скормил программу компилятору.
— И что же, по-твоему, они намереваются его использовать?
— Думаю, да, — сказал Риз. — Дали Кёртису срок до полуночи, но вряд ли Кёртис будет играть по их правилам.
— Кёртис мудак. Но какое отношение имеет это к твоим планам?
— К моим планам? — переспросил Риз.
— Риз, я не глупец. Я в курсе, чего добились детишки. Я слушал те же записи, что и ты, и некоторые иные. Я знаю, что ты забрал с деймосской базы астрометрический накопитель. Вчера у тебя под рубашкой он был, а сегодня его там уже нет.
— Такахаси, не пытайся остановить меня.
— И не мечтаю, — ответил Такахаси и отвернулся к экрану — изучать выдачу дебаггера.
— Не верю. Если Морган знал, что…
— Морган не знает. Вчера вечером я не выходил с ним на связь. Последнее, что ему известно, по состоянию на вчерашнее утро, это что мы направляемся к поверхности Марса.
На губах Такахаси возникло подобие улыбки.
— Думается, он там с ума сходит.
— Какую игру ты затеял, а? Я принимал тебя за человека Моргана.
— Я человек компании, — сказал Такахаси, — а это другое. Но в данном случае разницы никакой. Иди и делай, что задумал, а я постараюсь задержать русских, чем смогу.