Молли почувствовала, как ее поднимают с пола, и сумела приподняться ровно настолько, чтобы оттолкнуться и уравновесить себя у стены.
Касание пальцев было странно нерешительным, и Молли увидела, что это ее дочь.
— Прости меня, — проговорила Глаголь. Глаза у девочки раскраснелись, но плакать она перестала. — Я все испортила. Я так перепугалась и разозлилась, я…
— Бывает, — выдохнула Молли. — Ты же просто человек, и всё.
— Не знаю, рада ли я этому, — сказала Глаголь. Глаза ее приобрели отстраненно-напряженное выражение, какого Молли никогда еще за нею не замечала. Она выросла, подумала Молли. Ей осталось совсем немного.
— Знаю, — сказала Молли. — И ты меня прости. Не нужно было от тебя таиться. Сколько бы… сколько бы времени тебе ни осталось, я постараюсь сделать все как лучше…
— Ладно, — сказала Глаголь.
Теперь рука девочки сжимала ее плечо сильным, ободряющим прикосновением. Не помню, подумала Молли, когда в последний раз она касалась меня по доброй воле.
Кёртис поглядел на Алонсо.
— Иди воткни плату на место, — приказал он, — а я постерегу этих сук.
Алонсо не двинулся с места. Он стоял за консолью установки. Молли услышала короткий писк: Алонсо выключил монитор.
— Они правы, Кёртис. Надо остановиться.
— Не могу поверить, — проговорил Кёртис. — Не могу, блядь, в это поверить. Вы собираетесь просто сдохнуть, сложив лапки? Да я вас всех сейчас убить могу.
— Не всех, — сказала Ханаи, занимая место рядом с Леной. — Ты можешь убить одного или двоих из нас. Но ты не можешь убить всех.
Кёртис начал отступать к воздушному шлюзу.
— Я знаю, зна-аю, что вы думаете. Вы все. Вы меня принимаете за Короля-Рыбака или кого-то такого, суки, думаете, я выжат, как лимон, можно теперь мной ритуально пожертвовать и избрать нового короля, и тогда все наладится.
Он натянул нижнюю половину скафандра и был вынужден отложить плату в сторону, влезая в верхнюю.
— Вам легко меня виноватить, — продолжал он. — Но это не моя ошибка была. Я никогда не терял веры. Я всегда верил, что мы способны изменить это место, и по-прежнему верю.
Он снова поднял плату и воздел ее над головой.
— Располагая такой мощью, мы могли бы начать нужные преобразования месяцы назад, возможно, годы назад. Но вы прятали ее от меня, вы мне не доверяли. Теперь она у меня, и я создам новый Марс, как обещал. А если вы не захотите мне помочь, я найду тех, кто захочет.
— И скольким придется умереть для этого? — спросила Молли. Она вытянула правую руку в сторону и мгновение держалась за плечо Глаголи, потом отняла руку и сделала несколько шагов на трясущихся ногах. — Мы же не вправе построить новый мир только затем, чтобы сделать его копией Земли, с расколом на фракции, с войнами и бомбами…
Кёртис смотрел на них с выражением загнанного обезумевшего зверя. Он натягивал перчатки: по одной, держа пушку в свободной руке наставленной на них.
— Даже Морган, — произнес он, — даже Морган не повел бы себя так глупо. Он-то знает, как поступить с такой мощью.
Он сгреб шлем и протиснулся в шлюз ногами вперед.
Корабль, вдруг сообразила Молли. Он собирается захватить корабль Риза.
И ему это по силам. Как, в принципе, и любому из них. В чрезвычайной ситуации хватило бы усилий одного человека, чтобы поднять модуль с Марса, пришвартоваться к Деймосу, дозаправить МЭМ и отчалить на большом корабле назад, на Землю.
— Не… — начала она, но крышка люка уже захлопнулась, а индикатор загорелся красным.
Казалось, никто больше не понимает, что происходит. Они стояли как истуканы: плечи понемногу расслабляются, Фронтера забыта, Кёртиса больше нет.
Молли откуда-то нашла в себе силы передвигаться. Посмотрела на обугленные перчатки, но прикинула, что существенного ущерба скафандр не понес. С трудом натянула шлем — зеленый индикатор на груди вспыхнул в тот самый момент, когда Молли начала накачивать воздухом шлюз.
Оглянувшись, Молли увидела, что люди в пещере понемногу выходят из ступора. На лицах виднелся страх, но скафандр не позволял слышать, о чем они говорят. Индикатор рядом с люком загорелся зеленым. Молли откинула дверцу, пролезла внутрь и снова захлопнула.
Ожидание продолжалось, по впечатлению, бесконечно долго, но в ее мозгу не было ни одной мысли, только агонизирующее осознание неторопливости текущего времени. Потом внешняя дверь наконец открылась, и Молли выбралась в преисподнюю песчаной бури.
Гидравлические моторы притянули люк за ее спиной и захлопнули. Она сделала несколько неуверенных шагов во мраке ночи, ничего не видя, кроме кружащегося в свете нашлемного фонаря песка. Выключила фонарь и позволила тьме окутать себя. Вдалеке, едва различимые в буре, проявились огни Фронтеры.