— Что, вообще?
— В автобусе.
— Аааа! Как же это называется?
— Фроттеризм.
Инна оделась — Эх Олежка, не того ты привёл. Не того. Я устала. Ты пойдёшь?
Андрей ушёл.
Позвонил Олег — Мам, ну как вы там?
Да я одна. Сторож твой, или мой ушёл.
— Я приеду.
— Да сынок, я пока в магазин схожу…
Оба молчали, усваивая произошедшее.
— Маам! Может не надо.
— Да нет, всё нормально. Схожу.
Инна оделась и сходила в магазин, удивляясь и пытаясь объяснить произошедшее — Неужели это он? Обычный сторож. У него даже не стоит на тебя, глупая.
Бумагу, документ, который искал Андрей, Олег машинально сунул в карман курточки.
Утром, следующего дня, ему позвонил Лёха, и Олег отвёз в морг бумажку. Андрея уже не было. Они встретились позже и поехали к Инне.
Лёха сделал, что требовалось, заполнил документ и позвонил в дежурную часть седьмого отдела милиции.
Через полчаса приехала криминалист Кривулина.
Пробежавшись по тексту, удивлённо подняла глаза — Извращенец!
— Что?! — изумился Лёха.
— Аа! — Ольга отмахнулась — Да не ты, дурачок!
— Отлегло! — Лёха держался за сердце.
— Когда он это сделал?
— Чтоо? — удивился Лёха.
— Вот это — она зачитала — «… тупым, толстым предметом, с разрывом тканей вагины и отрывом шейки матки…»
— Я написал, дальше…
— Да ты скажи! Твои каракули, пока разберёшь, её ещё раз изнасилуют!
— Точно определить не могу, насилие совершено над трупом, но не более суток.
— Маньяка нам не хватало! Пока, извращенец!
Вечером, этого же дня, к моргу подошла женщина и позвонила в дверь служебки.
Через полминуты вышел мужчина, лет пятидесяти.
— Здравствуйте.
Мужик качнул головой. Он, только что, заварил кофе и откусил большой кусок бутерброда.
— Ааа… а Андрей?
Мужик проглотил — Завтра, в ночь!
— А, ну тогда я пойду.
— Что-то случилось? — женщина была красивая и мужику понравилась.
— Нет. Звонила тётка. Его тётка. Беспокоится, что он в гости уже давно не приезжал.
— У меня ни адреса, ни телефона. Придётся тётке ещё немного побеспокоится.
Инна скривила губы и пошла к остановке трамвая.
— Мам! Ты где была?
— Прогулялась. Прокатилась на трамвае. Хорошо в городе. Пойдём ужинать, я курицу приготовила.
Они пили чай.
— Олег, ты можешь, наконец, отдохнуть от меня.
— Маам! Я и не устал.
— Олег, ты же видишь, я в порядке. Давай, вызовем такси, я сегодня хочу остаться одна.
Олег уехал.
Инна лежал в темноте, с открытыми глазами. Роились мысли, скача, перескакивая и ускользая — Давненько этого не было. Чем же, этот сторож… этот извращенец — Инна улыбнулась — чья бы корова… зацепил меня? Дурачок, опять, приснился. Давно уж, наверное, помер… не живут, они, долго… завтра в ночь… завтра в ночь… поедешь? к нему?… а зачем?… на свидание… ха ха ха! Свидание в морге! Интересно вот, удивится он, хотя бы? А то сидел тут, как… как… — Инна не могла подобрать сравнение — Хмм! Странно! Даже сравнить не с чем. То ли такой уникальный, то ли, наоборот, безликий — её губы шевелились, глаза слипались, она погружалась в сон.
Приснился цех, сменщица Таня и начальник. Проснувшись утром, позвонила в цех и сказала начальнику, что в понедельник выйдет.
День пролетел: она стирала, драила кафель в ванной, отмывала посуду, помыла, с порошком, пол, вымыла окна и даже балкон вымела.
Вечером, стоя у зеркала, удивилась — тени под глазами исчезли.
Инна не стала краситься.
Время близилось к девяти.
Позвонил Олег, потом Денис.
И только выйдя в прихожую, и взявшись за ручку, Инна замерла — Может не стоит? Нет! — решительно отмела она сомнения — Если я не сделаю это, снова погружусь в тоску и депрессию.
Темнело и на столбах загорались светильники.
Она долго стояла на остановке, в ожидании трамвая. Подошёл пустой трамвай, и Инна удивилась, но вспомнив — Пятница же! — улыбнулась кондуктору.
Андрей, попрощавшись с Лёхой и закрывшись, сидел на диванчике и смотрел новости. Вспомнив, встал и вытащил из кармана плаща презервативы. Покупал, на сей раз, в аптеке, на другом конце города, осознав, что может примелькаться киоскёрше, и та может запомнить его.
Он уже сходил в помещение.
Опять, молодая, красивая женщина.
— «Похоже, в этом городе, убивают только молодых и красивых женщин. Или сезон?»
Он глянул на часы — доходило десять.
Внутри нарастала дрожь, и он стиснул зубы, пытаясь подавить озноб, но стало ещё хуже. Его уже трясло, и подойдя к зеркалу, он увидел бледное, с чёрными кругами под глазами, лицо, искажённое гримасой похотливого желания.