Fronto-temporal dementia

Олег вздрогнул, показалось даже музыка стихла, кто-то захихикал, потом заржали все.

Он толкнул Верку — Ддура — и пошёл из класса.

На улице его окликнул Вовка — Постой, Олежа, поговорить надо.

— Не о чём говорить.

— Ты мою девушку обидел.

Он подошёл к Олегу вплотную, а сзади зашёл кто-то из ребят и встал на колени. Вовка резко толкнул Олега и он, споткнувшись о стоявшего на коленях, упал навзничь. Подскочили ещё двое, и они стали пинать Олега.

Летом, перед восьмым классом, Олег сильно вытянулся и раздался в плечах. Когда пришли 31 августа на перекличку он был на голову выше самого высокого одноклассника.

В конце сентября, на уроке истории, Вовка, стоя у доски, плавал как утка. Ему подсказывали, он прислушивался и повторял. Когда ляпнул невпопад, все засмеялись. Олег тоже усмехнулся. Вовке вкатили кол, а после уроков он, с друзьями, остановил Олега.

— Слышь, Квазимода, а чё ты смеялся на уроке?

Олег посмотрел на Вовку в упор и ответил: — Потому что смешно было, и ты был смешон.

Они набросились на него гурьбой. Расшвыряв одноклассников, как котят, Олег спокойно, но с угрозой, сказал: — В следующий раз руки-ноги переломаю — повернулся и пошёл.

У мальчишек поджилки затряслись, но не от его слов: от его взгляда.

После этого, в открытую с ним уже не конфликтовали, а только гадили исподтишка, да насмехались за спиной.

* * *

Наша драматическая история подходит к событию, которое сместит традиционные ценности наших героев, а в их души войдёт неведомое, и покроет их пятнами, как ржавчина покрывает металл.

Глава третья. Лик Смерти

Вороной белой был в миру,
Но в мир иной мне было рано;
Я знал, что это не к добру,
Уже сочились кровью раны.

Срывал я маски, но лицо,
Так и осталось искажённым;
Хоть я и не был подлецом,
Но оставался прокажённым.

Я свою душу оголял,
Срывая дряхлые лохмотья;
Я шкуру старую сдирал,
Но обнажался только плотью.

Летать учился я во сне,
Но делал это неумело;
Пока жива душа во мне,
Не отделить её от тела

В десятом классе к ним пришла по распределению новая учительница по литературе. Её же назначили классным руководителем.

Ирина Архиповна Кобылянская — молодая, симпатичная женщина, ростом под метр восемьдесят, с шикарным бюстом и широченными бёдрами.

Все мальчишки разом влюбились в неё и половина из них, как минимум, мастурбируя по ночам, представляли её в своих эротических фантазиях.

Олег же, напротив, перестал дрочить; полагая, что незамутнённый лик Любви, несовместим с похотливыми помыслами.

Как-то она задала им сочинение на дом на свободную тему.

На очередном уроке, она, стоя у стола и, положив правую руку на стопку тетрадей, стала разбирать их сочинения. Кого-то похвалила, кого-то пожурила, а потом, взяв верхнюю в стопке тетрадь, подняла её и, показывая классу, сказала: — Свиридову Олегу я поставила пять/пять, больше никому. Пять по русскому и пять по литературе; за лаконичность формулировок и краткость. А краткость — сестра таланта.

Она улыбалась ему.

Олегу хотелось, конечно, быть в центре внимания, но, оказавшись в нем, весь класс смотрел на него, он застеснялся.

* * *

Закончили десятый класс. Сдали экзамены.

На выпускном балу Олег пригласил классную на танец, и она вальсировала с ним.

Когда объявили небольшой перерыв, все высыпали на улицу из душного школьного зала.

Ирина Архиповна курила, хотя ей делали замечания другие учителя и директор.

Мальчишки, встав полукругом, слушали её рассказы о весёлой студенческой жизни.

Когда выпускники из других классов потянулись в школу, она сказала:

— Ну, ладно мальчишки, вы идите, а я ещё постою — и повернула голову в сторону туалета.

Мальчишки стайкой ушли, Олег задержался.

— Ты тоже… по нужде остался? — она выпустила дым — Иди, я ещё покурю.

— Ирина Архиповна — он протягивал ей свёрнутый листок.

Держа в левой сигарету, она взяла листок правой и встряхнула, разворачивая, затянулась и прочла:

Она письмо мне написала,
И в нём немного было слов:
Из Блока несколько стихов..
Ну, что ж — и этого немало.