В назначенный час пришли командиры взводов, рот, офицеры штаба, комсорги подразделений. Естественно, разговор пошел о поведении комсомольцев в боях. Мнение было единодушным: комсомольцы дерутся мужественно, с азартом. Назывались фамилии многих. Каждое выступление было проникнуто заботой о дальнейшем повышении наступательного порыва.
В работе совещания участвовал помощник начальника политотдела армии по комсомольской работе майор В. П. Цыганков, который в те дни знакомился с работой комсомольских организаций полка. Владимир Петрович чуть ли не стенографировал выступления ораторов. Время от времени он уточнял у меня факты, интересовался боевыми биографиями офицеров. К концу этой встречи он попросил слово. Майор рассказал о состоявшемся в Москве Всеармейском совещании комсомольских работников, о выступлении на нем Председателя Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинина, рекомендовавшего молодым офицерам глубоко изучать тактику боев, искусство работы с людьми, всегда быть политически подкованными.
— Академий мы не проходили, а учиться — ой как надо, — отозвался Иван Коньков, командир роты связи. — Армия-то наша и в тактике, и в стратегии вперед идет.
Впервые проведенное в полку совещание молодых офицеров оставило большой след. И как-то так получилось, что с легкой руки майора Цыганкова подобные совещания (впоследствии мы их называли собраниями молодых офицеров) стали составной частью нашей работы. На них не раз присутствовали командир, начальник штаба и начальник политотдела дивизии. Каждая такая встреча обогащала офицеров боевым опытом, сплачивала их в единую фронтовую семью.
Майор Цыганков пробыл у нас два-три дня. Вместе с Петром Николайчуком мы хотели проводить его до политотдела дивизии, но он наотрез отказался и, пожимая на прощание руку, сказал Петру: «Занимайтесь своим делом, изучайте обстановку, знакомьтесь с людьми». И Петр Лаврентьевич задержался в полку на неделю. Он побыл во всех ротах, побеседовал со всеми комсоргами, членами бюро батальонов.
Одна из задач, которую поставил перед нами командир полка в наступлении, — пропагандировать подвиги комсомольцев. С этой целью мы хотели продолжить выпуск рукописного журнала. Но от осуществления этого намерения пока пришлось отказаться. Для выпуска журнала требовалось время, а его у нас не было. Комсомольский актив участвовал в атаках с оружием в руках. Да и обстановка на поле боя не позволяла ни писать, ни читать. Бой порой не прекращался днем и ночью, сутками никто не смыкал глаз. В таких условиях надо было искать другие методы пропаганды боевых подвигов.
Отказавшись временно от журнала, комсомольские активисты стали информировать личный состав о подвигах с помощью самодельных мегафонов, а то и просто голосом. Допустим, уничтожен дзот или пулеметное гнездо. Комсорги, члены бюро, находившиеся поблизости, сообщали, кто это сделал. Некоторые комсорги давали членам ВЛКСМ поручения: услышишь об отличившемся солдате или сержанте — прокричи и ты об этом. Так имена наиболее отважных воинов, героев дня, становились известны в ротах и батареях. Это мобилизовывало бойцов на новые ратные подвиги.
Вошли в практику и комсомольские собрания перед боем «накоротке». На этих собраниях-летучках комсомольцы договаривались не только о том, как они должны действовать в атаке, но и как обеспечить, чтобы добрый пример одних мгновенно становился достоянием всей роты, батальона, полка.
Мы учитывали также, что в полку было немало людей, которые впервые в своей жизни оказались на смоленской земле, рассказывали бойцам об этом крае, о тех местах, где кипели жаркие бои.
Когда подразделения ворвались в небольшую деревеньку, Армаис Каграманов на бревнах дома написал: «Этой дорогой фельдмаршал Кутузов гнал из России надменных французов», а немного ниже и крупнее: «Еще один бросок — и Смоленск наш!»
Бойцы третьего батальона, наступавшего во втором эшелоне полка, по приказу комбата сделали небольшой привал, чтобы пополнить запасы патронов, получить сухари и консервы. Каграманов воспользовался этим. Подойдя к группе бойцов, он заговорил об истории Смоленска. Бойцов заинтересовала беседа.
— С древних времен, — говорил Армаис, — не переставали скрещиваться мечи под стенами этого города. Много разных врагов рвалось к Москве, но Смоленск сдерживал их, давал Москве время изготовиться к обороне.
Далее Армаис напомнил, что еще в 1242 году Смоленск отбил наступление монголо-татарских полчищ, что во время польской и шведской интервенции в начале XVII века смоляне в течение двадцати месяцев героически отражали осаду войск польского короля Сигизмунда III. Надолго запомнил и самоуверенный Наполеон штыки русских гренадеров, вписавших здесь яркие страницы доблести и славы в историю Родины. В первую мировую войну к Смоленску настойчиво рвались войска кайзера, но так и не увидели его древних крепостных стен, построенных в 1596–1602 годах под руководством русского зодчего Федора Конь.