– Нет, товарищ полковник! Их всего четыре было. – Все засмеялись, а командир полка весело добавил. – Выходит, жалеете, что не все пять?
– Не успел я пожалеть! Немцы помешали! И убитых мне командир батальона лишних приписал. Я их около сорока настрелял. Остальных ещё до меня мои товарищи уложили. День был тяжелый… Четыре атаки. Хорошо, что артиллерия помогла. Просьба у меня, товарищ полковник, я же о многих товарищах своих знаю. Ну, как воевали, как погибали… Ротного теперь нет, чтобы родным отписать… Я много знаю. Мне надо…
– Не волнуйтесь, Василий Кузьмич! Эту печальную работу сделаем. И ваша помощь будет в самый раз. Мы же знаем, рота держалась геройски, и погибла вся тоже геройски; хорошо хоть ты, сынок, остался…
– Еще старшина наш, Петрович, остался! И два бойца из второго взвода, оба тяжелые. Я их перед боем в тыл отправил.
– Их тоже нет! – ответил командир полка. – Старшина Каленчук погиб от немецкой мины, выпущенной по нашей артиллерийской батарее. Это она вам помогала, пехоту отсекала. А к остальным раненым слишком поздно помощь пришла. Вечная им память, нашим героям! А вас я сейчас обрадую. Во-первых, с этой минуты вы – не красноармеец, а старший сержант, поскольку уже проявили себя хорошим младшим командиром. А во-вторых, мы тут представление подготовили о присвоении вам, Василий Кузьмич, звания Героя Советского Союза! Сегодня же и отправим. Вы только проверьте. Всяко случается, год или место рождения неточны, или… В общем, проверить надо! Исторические бумаги не должны содержать ошибок. Но почему не вижу радости, Василий Кузьмич!
– Служу Советскому Союзу! Только… я же… не Валерий Чкалов, не Александр Матросов, а я кто… И вдруг – Герой… Боязно мне это очень…
– Нет, вы поглядите! Боязно ему! Вот он – русский солдат! С танками воевать один на один не страшится, а награды получать ему боязно! Сразу видно, что не за награды воюет! Но вы не волнуйтесь, Василий Кузьмич, мы лишнего не припишем! Стыдиться вам не придётся! Четыре танка лично подбили в неравном бою с помощью противотанкового ружья и гранат. Уничтожили в бою сорок пехотинцев. И самое главное, всё это совершили в отрыве от основных наших сил! С особой отвагой! Бой вели с целой ротой немецкой пехоты, усиленной танками, но не допустили прорыва участка обороны! Именно так в представлении мы и указали. Так что, не тревожьтесь! Или у вас иная причина имеется, чтобы от награды отказываться? Всякое ведь бывает! Слушаем вас!
– Уважительных причин не имею! Только, знаете, товарищ полковник, с такой наградой мне очень выжить захочется… Чтобы домой героем вернуться! У нас же никто и не поверит, что Васька Потехин настоящий Герой со Звездой! Да только, есть скверная примета – если станет красноармеец щадить себя в бою, то недолго ему осталось! Потому-то мне не до веселья, товарищ полковник…
– Теперь понятно! – командир полка от смеха схватился за живот, апеллируя к присутствующим. – Вы, Василий Кузьмич, ещё и философ! Я вас уверяю, что не встречал ни одного героя, который бы награды ценил больше, чем свою честь. И вам, надеюсь, это не грозит! Впрочем, может, я рано вас уговариваю, ведь награды пока нет! – командир полка развел руками. – Но я верю, что будет. Подвиг-то – налицо! И будет в нашей дивизии шестой Герой! Желаю вам удачи. Возвращайтесь в батальон с вашим комбатом, а прочие указания по службе лично от Дмитрия Степановича и получите. Ещё раз – спасибо за стойкость и отвагу! За то, что не сдали ротный участок обороны, не подвели родной полк. Иначе обошли бы нас немцы… И было бы тогда нам забот! До свидания, Василий Кузьмич! – командир полка двумя руками пожал мне руку, потом обнял. – Вопросы есть?
Фронтовик, видимо, окунувшись в прошлое, улыбался:
– Теперь всё это приятно вспоминать, но тогда впереди ещё целых два года ужасной войны… Хотя об этом тоже никто не мог знать и, тем более, не мог ничего знать о своей судьбе!
– Товарищ прапорщик, – нарушил паузу кто-то из солдат. – А обещанную Звезду Героя вам вручили или нет?
– Вручили, сынки. Очень скоро вручили, 12 января сорок четвёртого года. Командир дивизии вручил в присутствии других командиров и начальников. И весь номер нашей дивизионной газеты мне посвятили. Потому все в дивизии обо мне узнали. Помню, как корреспонденты обо всём расспрашивали, одни и те же вопросы мне задавали, словно на допросе, будто запутать хотели. Будто, ждали от меня более интересной истории, чем я мог им рассказать! Смешно мне стало! Пишите, говорю я им, что пожелаете, если мои рассказы вам не подходят! Так и сказал! А они так и сделали! Потом перед ребятами было стыдно. Смотрят на меня они и смеются! Мол, герой-то ты настоящий, Кузьмич, это мы понимаем, но врать – непревзойдённый мастак! Но как-то всё по-доброму происходило… Потому что уважали! Уважали не за мои заслуги – там каждый такой, – а за то, что не зазнался я со столь высокой наградой. Но всё это, уже другая история.