– Из училища?
– Да, товарищ генерал. Казанское танковое.
То, что я не скрывал потерю памяти, думаю объяснять не надо почему? Надеялся, что меня сменят и куда в тыл отправят. Вон обоз неплохо довёл, другие буду водить. Как танкист я им был непонятен, но видимо на мои слова не обратили внимания. Ладно, повоюем.
– Ясно. Что с машинами?
– Обслужить требуется. Солярки примерно шестьдесят процентов, боеукладки полные. Требуется пополнить личным составом.
– Неплохо. Поступаете в распоряжение своего комкора, генерала Хацкилевича.
– Есть, – козырнул я.
Комкор тут же выступил вперёд, допросил меня ещё раз, как будто не стоял ранее тут, и не слышал. Сам генерал расстроен был, я уточнил в чем дело. Оказалось, тылы так разбиты, что приход нашего обоза удивил всех. Мало обеспечения, авиация немцев зверствуют на дорогах, а она тут на Сувалки она одна.
– У меня есть некоторые личные запасы, – подумав, сказал я. – Спёр на складах, где «КВ» пополняли всем необходимым, обозники помогли доставить.
– Короче, что есть? – сразу заинтересовался генерал.
– Немного фугасов к моему орудию, около сотни снарядов к танкам «три-четыре», в основном осколочные. Топливо, две тонны солярки, и около пяти обычного бензина.
– Мелочь, но хоть это. Я и такому рад буду. Где это всё?
– Могу сходить и узнать где выгрузили.
– Бегом. А я пока займусь экипажами, подберу людей.
Я отбежал, нашёл низину, свидетелей нет, и достал что нужно. Эти пять тонн бензина, это уже мои личные запасы, из другого мира, тут они нужны, жалеть не стоит. Некоторые танки на них ходят, броневики. Остальные или на авиационном танковом, или на солярке. Бегом вернулся, и Хацкилевич направил со мной интенданта с бойцами, он всё и принял. Даже два грузовика смог найти, куда грузилось часть. Экипаж нашли. Мишустина вернули мне, а «тридцатьчетвёрку» принял капитан, его экипаж как раз на таком и воевал, потеряли в бою. Топливо и снаряды закончились и расстреляли, беспомощных. Они через нижний люк выбрались и смогли спастись. Редкий случай, повезло. Нас покормили горячим, с кухни, это хорошо, а то весь день на сухпае, и дальше перекинули к месту будущей атаки. Тут сам Хацкилевич командовал. Я видел, как танки пополнялись топливом и снарядами. Это то, что я передал. Кроме фугасов, их мне отложили, танк с таким орудием в корпусе всего один был, и он мой. «Глаз» уже всё показал, вот я покинул боевую машину, и добежал до группы командиров, что что-то обсуждали у карты. Испросив разрешения обратится, сказал Хацкилевичу:
– Товарищ генерал, разрешите моему танку одному попробовать сначала?
– Не понял? – повернулся тот ко мне с недоумением на лице. – Что задумали, лейтенант?
– Я могу выявлять замаскированные орудия, а снаряды моей машины, даже положить рядом, это накрытие, покатаюсь, вызывая огонь на себя. Выбью пушки, и дальше уже остальные атакуют. Тогда шансы есть, и немалые.
– Хм, мне нравится. Если получится, орден дам.
– Я же не один, с экипажем.
– И им медали, – легко согласился тот.
Кинет, понял я. Генералам веры ноль. Хотя посмотрим. Однако я не закончил. Тот это понял, что я медлю и уточнил:
– У вас ещё что-то?
– Да, товарищ генерал. Я общался с кладовщиком, у Белостока, это где топливо увёл, он рассказал про приятеля, тоже кладовщик на базе ГСМ. Под Минском. Они сегодня утром по телефону общались. Там стоит шестьдесят танков «Т-28» на хранении, и они не кому не нужны. У вас много безлошадных танкистов, что как пехота воюют. Может… кто успел того и тапки?
– Шестьдесят танков говоришь? Где этот склад знаешь?
– Я знаю, бывал там как член комиссии, – подал голос полковник, тот самый, что обоз остановил. – Как я сам про него забыл?
Меня отпустили, и стали обговаривать возможность прибрать те «Т-28» к рукам, раз никому не нужны. Не знаю, что выйдет, но что мог, я сделал. В моей истории немцы их захватили на складе и на переплавку отправили. И этого достаточно. Так что, козырнув, я вернулся к танку. Среди той бронегруппы что собрал Хацкилевич из разбитых по сути своих танковых дивизий, было два десятка «КВ-1», около тридцати «тридцатьчетвёрок», около пятидесяти «БТ-7» и «Т-26» и трёх десятков броневиков. Солидные силы. Вот сигнал, и мой тяж пошёл вперёд. Не один, два «КВ-1» поддерживали. Хацкилевич решил подстраховаться. Зря, «Глаз» мне уже всё показал. Тридцать восемь целей. У меня снарядов меньше чем этих целей, но будем бить. Немцы работали артиллерией, лёгкие полевые гаубицы, знаю их «голос». Огонь редкий, не прицельный, но он усилился, когда наши танки появились на виду. Немцы нас раньше засекли, по пыли. Поднимали они её изрядно. Я уже определился по первым и самым важным целям. Наши тут не в первый раз атакуют, разбитые советские танки стоят, многие ещё дымятся, немцы крепко в оборону сели и перемалывают наш наступательный порыв. Так вот, была батарея «ахт-ахт», четыре орудия, хорошо замаскированы, я там «Глаз» гонял, в уши заглядывал расчётов. Против меня эта маскировка не работала. Противник уже понял, как неплохи эти орудия против наших тяжей. Сами пушки были рассредоточены и являлись самыми опасными. Потом семь полевых семидесятипяти миллиметровых орудий на прямой наводке. Тоже хорошая маскировка. За ними пять самоходок, остальная мелочь нам не опасна, если только гусеницы собьют.