Наконец, многие руководители военно-медицинских органов, медицинских учреждений и хирурги, к сожалению, тогда не уяснили еще характерную особенность военно-полевой хирургии, заключающуюся в том, что она своим происхождением обязана появлению большого количества раненых и быстро меняющейся боевой обстановке, когда физические возможности медицинских учреждений недостаточны для оказания раненым хирургической помощи в соответствии с медицинскими показаниями. Вследствие этого, а также вследствие особенностей течения боевых повреждений планирование объема хирургической помощи для большинства медицинских руководителей и ведущих хирургов оказалось делом новым в довольно сложным. Теорию планирования преподавали мало, а необходимого практического опыта не было. В этом заключалась еще одна существенная причина колебаний объема и снижения качества хирургических вмешательств.
Знание боевой обстановки нужно руководителям военно-медицинской службы и по другим, не менее важным причинам. Начальники медицинской службы полка и дивизии имеют в своем подчинении санитарно-эвакуационный транспорт и команды санитаров-носильщиков. Когда, каким батальонам и полкам нужно придать больше санитаров-носильщиков и куда направить санитарно-эвакуационный транспорт — этот вопрос можно правильно решить только на основе знания боевой обстановки и ожидаемых ее изменений. Сведения, получаемые на батальонных, полковых и дивизионных пунктах медицинской помощи, говорят больше о прошлом, меньше о настоящем и, как правило, ничего не говорят о перспективе. На их основе нельзя принять правильного решения. Они по своему содержанию могут иметь только вспомогательный характер.
В ходе боевых действий накапливалось все больше данных об отрицательном влиянии первичного шва на течение ран и сроки их заживления. Чем дольше продолжались боевые действия войск, тем чаще наблюдались нагноительные процессы в ранах и расхождения глухих швов, наложенных в дивизионных медпунктах и госпиталях. Глухой шов, наложенный на рану, полученную на производстве, улице или в быту, почти всегда сопровождался быстрым заживлением. Шов, наложенный на рану в боевых условиях, нередко сопровождался загноением раны. Этого не знали хирурги, накладывавшие швы, но видели те, к кому раненые после этого были эвакуированы.
ВСУ было вынуждено директивным письмом от 13 января 1940 года запретить наложение первичных глухих швов на раны после их хирургической обработки в медицинских учреждениях войскового тылового района. Позднее мне пришлось побывать в медсанбате одной из стрелковых дивизий на Карельском перешейке. Дело было поздним вечером, крепкий мороз слабел. ДМП был развернут в чудесном лесу, сияли звезды, луна разливала свой мягкий свет, на снегу лежали тени от деревьев. Беседа с хирургами выявила, что некоторые из них, длительное время соприкасавшиеся с лечением травм, не согласны с нашей директивой, несмотря на подписи под ней авторитетных хирургов — Н. Н. Бурденко, С. С. Гирголава и П. А. Куприянова, а также с предложениями о причинах нагноительных процессов и расхождения швов, которыми я поделился в беседе.
— Как военные люди, мы будем строго выполнять директиву, — сказал один из врачей, — но в душе с ней согласиться не можем…
— Но врач не может лечить по приказу, — напомнил я. — А в условиях ДМП нельзя проследить результативность применяемых у вас методов хирургических вмешательств. И если вы, товарищи, не верите наблюдениям других хирургов, разрешаю вам в отдельных случаях накладывать глухие швы, но при одном условии: чтобы медицинское руководство округа организовало направление таких раненых в определенный госпиталь Ленинграда, куда можно будет приехать и посмотреть, как протекает заживление ран. Согласны?