Через сорок минут наш Як-9 благополучно приземлился на новой площадке. Когда самолет подрулил к стоянке, все находившиеся на аэродроме были немало удивлены: из одноместной машины начали выбираться три человека!..
Командир нашего необычного экипажа летчик Солтысов был прекрасным воздушным бойцом. Еще на Волховском фронте вместе со своим ведомым Лавренковым он смело вступил в бой с шестеркой фашистских истребителей Ме-109. Снайперскими очередями они сразили два вражеских самолета. Остальные, видя участь, постигшую эту пару, бросились наутек. А наши летчики, возвращаясь с задания, атаковали и четверку гитлеровских бомбардировщиков. В скоротечной схватке еще один фашист пошел к земле.
* * *
Наступил июль 1944 года. Шел уже четвертый год Великой Отечественной войны. Нашему 3-му Прибалтийскому фронту по решению Ставки предписывалось 17 июля перейти в наступление, прорвать оборону врага и овладеть Псковом. Тогда же было принято решение, что на севере возобновит наступление Ленинградский фронт - на нарвском направлении. Дальше обоим фронтам предусматривалось развивать наступление на территории Эстонии.
И вот решающая минута. С первыми же залпами артиллерии в воздух поднялись наши самолеты. Все полки дивизии воспользовались хорошей погодой и действовали в то утро безупречно.
На следующий же день операция приобрела характер всеобщего наступления в полосе 3-го Прибалтийского фронта. Наличие у противника сильной, заблаговременно созданной оборонительной полосы требовало массированного применения авиации, и командование 13-й воздушной армии учло это. Командиры авиадивизий, в том числе и нашей, свои КП выдвинули в районы штабов стрелковых корпусов, с которыми им предстояло взаимодействовать. И нашим истребителям пришлось потрудиться, прикрывая наземные войска, боевые действия бомбардировщиков и штурмовиков. Немцы все наличные силы своей истребительной авиации бросили на борьбу с ними.
"По-прежнему хорошо действовала авиация", - отмечает в своих мемуарах Сергей Матвеевич Штеменко{6}. А мне вспоминается и те добрые слова, которые выражали авиаторам товарищи по совместной боевой работе - пехотинцы, танкисты, артиллеристы. В те дни в газете 13-й воздушной армии было опубликовано письмо автоматчика Нургалиева. Вот что писал солдат: "От всей души спасибо славным соколам нашим. Да вот только горе, не знаю, кто летал, как фамилии героев. Мы видели разбитые бомбами батареи немцев, разрушенные доты, траншеи и много убитых фашистов. Летчики помогли нам... Спасибо вам, неизвестные герои !"{7}
Письмо Нургалиева обсуждалось во многих подразделениях нашей дивизии, поднимая высокий наступательный дух людей.
За эти два дня боев 3-й Прибалтийский фронт продвинулся вперед до 40 километров, расширив прорыв до 70 километров. Более 700 населенных пунктов было освобождено от гитлеровских захватчиков.
И вот мы услышали еще один салют в честь наших побед. 19 июля 1944 года в 22 часа Москва салютовала воинам 3-го Прибалтийского. А 21 июля штурмом был взят город Остров. 23 июля - Псков. Освобождение древних русских городов торжественными салютами снова вместе с нами отмечала вся страна. Признаться, радостно было ощущать себя причастным к этим трудным фронтовым победам...
С 10 августа началась Тартуская наступательная операция. Она продолжалась до 6 сентября, и за это время мы продвинулись на запад до 70-90 километров и до 120 километров на северо-запад. Был освобожден город Тарту, много других населенных пунктов.
Трехлетняя оккупация Прибалтийских республик принесла их народам неисчислимые бедствия. "Целью имперского уполномоченного в Эстонии, Латвии, Литве и Белоруссии, - указывалось в директиве гитлеровского министра по делам оккупированных восточных областей Розенберга, - должно являться создание германского протектората, с тем чтобы впоследствии превратить эти области в составную часть великой Германской империи путем германизации подходящих в расовом отношении элементов, колонизации представителями германской расы и уничтожения нежелательных элементов".
Эту директиву гитлеровцы проводили в жизнь с первых же дней оккупации Прибалтийских республик. Землю у крестьян, полученную ими от советской власти, отобрали. Рабочий день на фабриках и заводах новые хозяева установили по 12-16 часов в сутки. Людей подвергали телесным наказаниям, сажали в карцер. За время оккупации в Литве немцы уничтожили 700 тысяч человек, в Латвии - около 314 тысяч, в Эстонии - свыше 125 тысяч.
Однако волю прибалтийских народов к свободе гитлеровцам задавить не удалось. Население, несмотря на то что советская власть в Прибалтийских республиках существовала недолго, сердечно встречало нас. А когда кто-то из наших летчиков бывал сбит и оказывался на территории, занятой еще оккупантами, латыши, литовцы и эстонцы, рискуя жизнью, выручали своих освободителей.
Расскажу один памятный случай.
Стояло прохладное августовское утро. Оно обещало на день хорошую летную погоду: горизонт был резко очерчен, кучевые облака почти неподвижно висели в небе, видимость - лучше не надо. Двенадцать истребителей Як-9 ведущего группы майора Моторного вылетели на сопровождение десяти "Петляковых". Через окна в облачности летчики набрали заданную высоту, пересекли Чудское озеро. И только на подходе к цели снизились: бомбить решили с пикирования. Это уже была гарантия точного попадания.
В районе цели наши истребители сошлись с немецкими. Эскадрилья Моторного стремительно и бесстрашно бросилась в бой. Но с земли противник вел интенсивный зенитный огонь, и вот один краснозвездный истребитель получил повреждение осколком снаряда. Командир группы увидел, что подбит ведомый пары Б. Задворного - Костя Торопыгин, и немедленно передал команду ведущему:
- Выходи из боя, сопровождай!..
- Вас понял, - доложил Борис, - прикрываю Костю.
- В схватки не ввязываться, - предупредил майор Моторный.
- Вас понял: в схватки не вступать...
Едва пара отошла от группы, тут же четверка "мессеров" атаковала их. Тогда Торопыгин крикнул своему ведущему:
- Уходи, Борис! Дотяну сам!..
Группа, работающая над целью, слышит этот тревожный радиообмен. Командир бомбардировщиков немедленно связывается с Моторным:
- "Маленький", "маленький"!.. Прошу тебя: оставь для нас четверку, остальные пусть сопровождают вашего товарища...
Это не благородный жест, а неписаное правило, вековая традиция русских ратников; сам погибай - друга своего выручай.
Ведущий группы слышит тревожный радиообмен и приказывает одному звену срочно идти на помощь товарищам, попавшим в беду. Но не успела четверка. Торопыгин был подбит вторично, и его машина загорелась. Летчик уже видел белесо-голубую пелену на востоке - это было Чудское озеро, и он надеялся дотянуть до линии фронта, веря, что боевые друзья защитят его, подбитого и горящего, от немецких истребителей.
- Костя! Прыгай, прикроем! - приказывал Задворный.
"Прыгай!.. Прыгай!.." - слышались в наушниках знакомые голоса однополчан. А в кабине истребителя дым, лицо, руки лижет огонь, и тогда Торопыгин покидает горящую машину, зная, что под ним эстонская земля, оккупированная фашистами.
...Пять дней и ночей пробирался советский летчик в сторону Пскова. Близ хутора Кынгу, что в Выружском уезде, он обнаружил эстонских крестьян, собиравших хворост. Хозяин этого хутора увидел в бессознательном состоянии русского летчика, перенес его в хутор, привел в чувство, напоил, накормил, а когда смерклось, перевез в усадьбу к Рихарду Лоде, где летчику было безопаснее.
Рихард и его родной брат Оскар переодели Торопыгина в эстонскую одежду, оказали ему медицинскую помощь и укрыли в сарае, на чердаке с сеном. Там Костя провел двое суток.