В дымах разрывов небо голубое,
Свистит свинец у самого виска.
Ты далеко. Но в этом пекле боя
Как никогда, ты стала мне близка.
И то, что пули пролетают мимо, -
Мне верить хочется среди огня,
Что ты со мной присутствуешь незримо,
Своей любовью бережешь меня.
Пускай в боях проходят дни и ночи,
Не сдам, сумею все перенести.
И обо мне ты не тревожься очень,
О сыне думай – береги, расти…
Германия, город Алгенштейн, 1945 год.
(Записано в 1945году, в Германии, в городе Алгенштейн)
В восточной Пруссии мы кочевали зимой. Немцы за 200 километров не встречались даже мирные, все бежали, боясь русских. Все имения были брошены, не всё было разбито. Мы здесь начали жить по-иному. Было всего достаточно, что душа пожелает. С группой автоматчиков мы пошли по имениям. Окружив одно имение со всех сторон, мы начали приближаться к нему, на наше приближение не было никакого сопротивления. Вскоре мы очутились во дворе имения, где было много коров, овец, гусей, индюков и.т.д. В саду стояли улья с пчёлами. Дома мы никого не обнаружили. Мы начали доставать мёд, засыпая пчёл снегом. Набравши ведро мёда, которое было тут же, мы отправились дальше.
Тебе фрау
Переплетая страучные ночи
Бредёшь теперь по улице одна.
Со злобой, с ненавистью страшной
Смотрит каждый честный на тебя.
Давно ли ты страдальцев русских,
Избивала до смерти, крича:
«Вы не люди, вы раса
Низшая, как саранча».
Давно ли ты, поднявши руку
«Хайль» кричала во всю мать.
Весь мир, весь род работать будет,
Но немцы никогда.
Давно ли брату или мужу
На фронт писала ты прося:
«Шлите мне с России вы посылки
Грабежом занимайтесь ради меня».
Ты собрала со всей Европы
Шерсть, нитки, даже барахло.
Зачем оно тебе, задрыга,
Когда хватало своего.
Всех фактов просто нет числа
Про тебя, задрыга – фрау.
Низвержена ты навсегда,
И русскому солдату слава!
Посмотрю я на тебя,
Ты худая, как доска.
Две лучины сложены
И сотни положены.
Носишь юбку два вершка
И её почти не видно.
Стало не с кем баловаться,
Горестно тебе, обидно.
Грудь похожа на доску.
Ноги косолапы.
Ты кричала на весь мир,
Что ты высшей расы.
Твой острый нос, как у волчицы.
И смотришь ненавистно на меня.
Но я тебя не звал в Россию,
А теперь пришёл к тебе сам я.
Топаешь своими деревяшками,
Не даёшь покоя по утрам.
До чего противная Германия,
До чего противна ты, мадам.
Германия, город Варен, декабрь 1945 год.
(Записано в декабре 1945 года, в Германии, в городе Варен)
Заключенье
Перебиты, поломаны крылья
Сильной болью, мне душу свело.
Так снегами, серебряной пылью
Так дороги мои занесло.
Я не смехом тебя полюбила
Дома верной, послушной была.
Но порою с другими шутила
И вот так разлюбила тебя.
Я сказала: «Пора нам расстаться».
Ты ушёл, не взглянул на меня.
Из-за вас моя юность пропала,
Из-за вас я продала себя.
Тише струны гитары играйте.
Мои думы – печальный ответ.
Я девчонка ещё молодая,
А душе моей тысячу лет.
Перебиты, поломаны крылья
И разбилося сердце на век.
Я девчонка ещё молодая
И вот этим закончу свой век.
Германия, город Варен, декабрь 1945 года.
(Записано в декабре 1945 года, в Германии, в городе Варен)
Жизнь идёт тихими, спокойными днями. Нет хорошей жизни для молодого сердца, нет развлечений в этой постылой неметчине. Вокруг люди не наши, не понимаешь их разговора и кино. Только и развлечений, что слушаешь радиоприёмник, передачу из Москвы. Песни и пляски из Московского театра разгоняют грусть и печаль, в задумчивости по своей Родине.
Вокруг нашего расположения озеро, волны тихо плещут о берег, где-то слышны стоны болотных птиц, которые замёрзли, и недостаточно покушали, то же недовольные этой жизнью.
Квартира: стоит койка, печка, раскалённая углём, около неё стоит дряхлое ведро с углём, вторая койка моего друга, столик круглый, на нём лежат письма и орёт радиоприёмник. Стол большой, письменный, где я часто изливал душу в письмах к друзьям. Столик маленький, где лежат газеты и тикают часы, которые привёз из Данцига. Велосипед стоит разобранный, ожидающий похода в Россию. Всё это протекает в этом уголке уныло.
Работал с машинами, копался в моторах, что забирало у меня много времени. Ездил часто на охоту на поля, а также на катере глушить рыбу.
Ленинградская застольная
Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось
Вспомним, как было, и выпьем, как водится,