Пройдя густой березняк, она увидела вдали между деревьями слабое пламя костра. Издали она наблюдала за этим костром до рези в глазах, заметила человеческие тени, но посчитать их было трудно. Приблизившись, насколько это было возможно, Жамал спряталась в кустах и подняла бинокль. Она определила, что у костра только двое — мужчина и женщина, скорее всего жители того самого хутора, который Жамал искала. Если бы они были партизанами, то вряд ли стали бы так безбоязненно жечь костер. Жамал подошла ближе и теперь явственно различила, что у костра возились двое — мужчина, вернее старик, и женщина.
Жамал взяла автомат в правую руку и решительно подошла к костру. Первой ее заметила женщина и со словами: «Господи, кто это?»— попятилась от костра.
— Чего вы испугались? — проговорила Жамал. — Вас двое, а я одна.
Над костром булькала большая кастрюля, и от нее тянулись какие-то трубки к деревянной бадье.
Лохматый старик с густой окладистой бородой, стараясь загородить собой костер с кастрюлей, поднялся и неприязненно оглядел Жамал.
— А кто тебя знает, одна ты или не одна, — проворчал он. — Вышла одна, а за тобой, может, сотня прячется… — Он повернулся к костру, ногой отшвырнул горящую головешку, и пламя сразу осело.
— Да вы не бойтесь, не бойтесь, — мирно проговорила Жамал и неторопливо присела в трех шагах от старика, поставив автомат перед собой, дулом вверх, — я хутор вот ищу и не могу найти, заблудилась.
Женщина, испугалась первой, но, кажется, первой и успокоилась от миролюбивого голоса Жамал. Старик все еще не знал, что предпринять, и стоял в той же позе, загораживая костер.
— Мы тут картошку печем, — пояснила женщина, — вы, наверное, проголодались?
Жамал уже поняла, что они гнали самогон, но пока ничего не сказала о своей догадке. Женщина присела к костру, короткой палочкой выкатила из-под огня две большие картофелины и подала Жамал.
Жамал поднялась, приняла в ладони картофелину величиной с кулак и, перекатывая ее с руки на руку, стала счищать плотную горелую корку.
Помолчали. То, что неожиданная гостья, обвешанная с головы до ног оружием, не отказалась от угощения, кажется, расположило к ней самогонщиков. Оттопырив губы, Жамал дула на горячую картофелину, всем своим видом стараясь показать, что она пришла с миром, но в то же время сама оставалась настороже — мало ли что взбредет на ум этому угрюмому старику…
— Далеко ли путь держите? — поинтересовалась женщина, чтобы завязать разговор.
— Отсюда не видать, — ответила Жамал, но, чтобы женщина не обиделась, улыбнулась ей — дескать, такое наше дело, не всем полагается знать.
— А чего к нам-то пришла? — не выдержал молчания старик. — С добром или с худом?
— Вижу, что вы не фашисты, вот и подошла, — ответила Жамал. — Или вам фашисты ближе?
— Ближе некуда, — ответил старик и отвернулся.
— Вы не серчайте на него, — вмешалась женщина, — у него нрав такой…
— Фашисты одинаковые враги и для меня и для вас, как и для всех советских людей, — продолжала Жамал. — А подошла я к вам не для того, чтобы прогнать вас или ограбить. Я подумала, что если вы здешние люди, то не откажетесь мне помочь.
Старик, видимо, убедившись в безопасности Жамал, снова присел к костру и сунул в него недогоревшую головешку.
— Чем сможем, тем поможем, — неопределенно ответила женщина. — Коли в наших силах то будет.
— Много я от вас не потребую, — продолжала Жамал. — Мне нужно знать, есть ли на хуторе фашисты или полицаи. Только говорите правду.
— Немцев нету, — сказал старик твердо.
Жамал поинтересовалась, почему же они в таком случае гонят самогон не в хате, а в лесу.
— А полицаи могут наведаться, — так же твердо продолжал старик. — Нюх собачий, за версту чуют…
— С вечера вроде никого не было, но — береженого бог бережет, — пояснила женщина.
Жамал не знала, как быть — то ли попроситься к ним переночевать, то ли не рисковать, остаться в лесу. Старик освоился и шуровал палкой костер. Хоть и угрюм он был с виду, но Жамал почему-то казалось, что он не выдаст ее и зла ей не причинит.
Как бы там ни было, но подняться сейчас и снова уйти в лес, снова блуждать в одиночестве ей совсем не хотелось. Не послушались бы ноги. Неизвестно, что это за люди, но все-таки люди, все-таки не фашисты, не полицаи.
— А вы не знаете, сколько отсюда километров до разъезда Бони? — спросила Жамал.