Рассказ ее изумил Володю Ольхова.
— Это же удача, большая удача! — побледнев от волнения, прошептал он. — Ты представляешь, чего ты добилась? Нет, ты представляешь себе? Только прошу тебя: будь осторожной, будь предельно осторожной. Поняла?
В таком состоянии Валя его еще не видела. Сколько времени они знакомы? Не так-то много. Можно пересчитать по пальцам, сколько раз они встречались. С самого первого дня, когда они только познакомились, Володя произвел на нее впечатление глубоко уравновешенного человека. Валя не помнила случая, чтобы он вдруг разговорился, начал спор, запел. Даже в тот вечер, когда Валя получила диплом, среди беспечного веселья, царившего в доме Фроловых, молодой инженер держался строго, неулыбчиво, не позволил себе ни одного лишнего жеста. Уж на что Аська заводной, как ее называли, человек, но и ей не удалось растормошить его. Во время танцев он сидел в сторонке и, пуская клубы дыма, спокойно рассматривал носившиеся под оглушительную музыку пары…
— Оказывается, человека нужно узнать до конца. Правда? — не удержалась Валя.
Догадался ли он, о чем она подумала? Видимо, догадался, потому что на лицо его набежала тучка и он поспешно отвел глаза.
Во время их коротенького разговора Майя не проронила ни слова. Немного освоившись, она развязала и спустила на плечи старый платок. И Валя увидела изможденное лицо с томными кругами под глазами. Молчаливое присутствие этой счастливо избежавшей казни девушки как бы подтверждало настоятельную просьбу Володи об осторожности.
— Как дела на фронте? — спросила Валя.
— Дела невеселые, — ответил Володя. — С двадцатого октября Москва на осадном положении.
— Господи… — вздохнула Валя.
О положении на фронте Володя узнавал из московских радиопередач. В одной из деревень накануне эвакуации комсомольцы забрали из правления колхоза радиоприемник и спрятали его в сарае. И вот теперь ежедневно они слушали Москву, записывали краткие сводки советского командования.
— У меня с собой последняя сводка Совинформбюро, — сказал Володя. — Похоже, немцы завязли под Москвой основательно. Надо будет размножить и распространить. Люди должны знать истинное положение на фронте.
— Вот это дело! — обрадовалась Валя. — Несколько листовок я возьму с собой.
— Э, нет! — возразил Володя. — Обойдемся без тебя. Ты теперь слишком ценный человек. Можно сказать — бесценный. Глупо, если попадешься на таком пустяке. У тебя будут дела поважнее. Дай только срок.
Валя обиделась.
— Когда-то они еще будут! А сейчас я хочу заняться хоть этим. Чего ты боишься? Представляешь, как у них вытянутся рожи, если вдруг в штабе появятся наши листовки? Это же здорово!
Володя внимательно смотрел ей в глаза.
— Не понимаю, — сказал он. — Ты что, ребенок? Или ты немцев за последних дураков считаешь? Ты думаешь, у них вытянутся рожи и только? Рожи вытянутся, это правильно. Но ведь своих-то в распространении листовок они подозревать не станут! В первую очередь они займутся теми, кто в штабе посторонний. Значит, первое подозрение — на тебе.
— Я бы аккуратненько, — не сдавалась Валя. Настойчивость ее рассердила Володю.
— Ну, это не тема для дискуссий! — оборвал он ее. — Приказы вообще не обсуждаются.
Немного помолчав, он добавил мягче, как бы извиняясь за свою резкость:
— Не торопись. Придет и твое время.
Небольшая размолвка подействовала на Валю угнетающе. Никто еще не разговаривал с ней таким категоричным тоном. Но он, конечно, был прав, и в глубине души Валя понимала это. Поэтому, когда Володя вытащил из кармана небольшой лист бумаги, мелко исписанный с обеих сторон, Валя подалась к нему и заинтересованно спросила:
— Что это?
— Тоже интересный документ. Надо будет изготовить побольше экземпляров.
— Можно посмотреть?
— Конечно, — разрешил Володя.
Это было письмо девушки, по своему желанию уехавшей на работу в Германию. Окольными путями, через больную подругу, вернувшуюся в Велиславль, письмо попало к родителям девушки.
«Дорогие мама и сестры, — читала Валя корявые строчки, — шлю я вам сердечный привет и крепко-крепко целую. Я пока жива, но не совсем здорова, здоровье все хуже. Я не работаю, все время болею, сердцем ослабла. Питание плохое, работаю с темна до темна. Кто сюда попал, всем очень плохо, гоняют как собак.