— Не опасно это? — спросил Володя, словно угадав ее мысли.
Опасность, разумеется, была, и немалая, и все же Валя ответила:
— По-моему, она согласится. Должна согласиться!
Затем она вспомнила о Нине Карповой. Сообщения Нины о подслушанных в столовой разговорах всегда интересны и важны. Гитлеровских летчиков Нина презрительно называет индюками с моноклями. Они бахвалятся победами в Польше, Франции, Англии и хвастают, что только в первые дни войны с Россией уничтожили на земле и в воздухе несколько тысяч советских самолетов, почти всю русскую авиацию. Нина слышит разговоры о том, как беспощадно бомбят Москву. От Кремля, говорят, не осталось камня на камне. Летчики бранятся, что исход войны давно был бы решен, если бы пехота не застряла в болотах и снегах под Москвой. Снабжают летчиков превосходно: французские вина, шоколад, португальские сардины…
Заговорив о Нине, Валя поделилась своими опасениями. Замечено было, что Нина постоянно встречается с одним молодым человеком в штатском. Валя установила, что это тот самый чернявый переводчик, которого она видела, когда приходила наниматься на работу. Валю беспокоило не само знакомство с переводчиком, а то, что она упорно скрывала это от своих товарищей-подпольщиков. Такая скрытность настораживала. Откровенность со своими товарищами, какой бы она ни была тяжелой, входила в понятие дисциплины, а дисциплина для подпольщика — основное правило. Опасная совместная деятельность на краю пропасти возможна только при условии полнейшего взаимного доверия. Рискуя жизнью каждый день, каждую минуту, члены подпольной организации имеют право знать даже мысли своих сподвижников.
Рассказ Вали заставил Владимира задуматься.
— Ты же сама немного работала там. Знала ты этого переводчика? Что он собой представляет?
Ничего определенного об этом человеке Валя сказать не могла. В то время она на каждого, кто пошел служить к немцам, смотрела как на предателя. Такое же отношение было у нее и к тихому вежливому переводчику. Она всячески избегала разговоров с ним, хотя он неизменно здоровался с Валей, видимо, помня тот день, когда она впервые пришла наниматься на завод. А что сказать о переводчике сейчас? У Вали сложилось твердое убеждение, что он сам пошел на службу и служит добросовестно.
— Плохо, — озабоченно сказал Володя. — Но Нина сама говорила мне, что ненавидит какую-то официантку, которая путается с немецкими офицерами.
— Да, я знаю. Работали вместе. Девка похожа на цыганку. С Ниной они уже ругались.
— Ладно, это тебя не должно беспокоить, — оборвал Володя неприятный разговор. — У тебя сейчас самое главное — вот, — и он указал на карту. — Ты же понимаешь, что кроме тебя ее некому заполнить. Давай, принимайся. Это будет самое лучшее, чем мы можем сейчас помочь нашим под Москвой.
Генерал Рихтер был немногословным человеком. Подчиненные, однако, знали всю силу «красноречия» его медлительного взгляда. Генеральский взгляд умел приказывать, налагать взыскания, а также награждать. И офицеры штаба научились превосходно расшифровывать все оттенки настроения своего молчаливого шефа.
Валя не попала в число тех, кого генерал обычно отличал в большой толпе своих подчиненных. И все же, начиная с того дня, когда она впервые доставила генералу ужин на аэродром, Валя стала замечать, что холодный взгляд Рихтера ужо не минует ее, словно бездушную вещь привычной обстановки. А раз так, к ней сразу же изменилось и отношение штабных работников. Особенно это было заметно по поведению адъютанта. И Валя решила воспользоваться этим. Однажды она попросила адъютанта, чтобы он позволил ей взять помощницу. Работы на кухне становится все больше, пожаловалась Валя, и она боится своей нерасторопностью навлечь на себя недовольство генерала. Адъютант помялся, но согласился. Валя успокоила его, что в помощницы возьмет свою двоюродную сестренку.
Через несколько дней Валя повезла на аэродром богато приготовленный обед. Рядом с ней в генеральской машине ехала «помощница» — Майя Белкина.
Докладывая о своем очередном успехе, Валя пошутила:
— Володя, ты что-то говорил о трех аршинах под землей!
Удача с Майей Белкиной доставила радость не одному Володе. Иметь двух своих людей на важной вражеской авиабазе — об этом можно только мечтать! Алтай немедленно отправил сообщение в партизанский отряд. Оттуда отвечали, что в назначенный день в Велиславль явится человек за обещанной картой. Напоминание о карте словно подстегнуло группу.
— Под землю вам заглядывать пока незачем, — сказал Володя. — Может быть, потом, со временем, пока же получше рассмотрите то, что на земле.