Тишину в доме нарушали четкие шаги офицера, ходившего по комнате, и плач ребенка.
Достав стетоскоп, Татьяна Сергеевна взяла ребенка на руки.
— А ну-ка послушаем, что там у тебя, — проговорила она, наклоняясь к ребенку. — Подержите-ка кто-нибудь рубашку.
Илья Филиппович, успокоенный ровным голосом доктора, стал помогать ей, придерживая завернутую на спине ребенка рубашку.
— Врач? — спросил офицер. — Документы!
Занятая своим делом, Татьяна Сергеевна не повернула головы. Ребенок на ее коленях успокоился и только тихо всхлипывал.
Офицеру пришлось тронуть доктора за плечо. Татьяна Сергеевна с недовольным видом отняла от уха трубку.
— Документы? Пожалуйста, — и она протянула ему свое удостоверение.
Офицер раздраженно бросил удостоверение на стол. Нюхом опытной ищейки он уже чувствовал, что сегодняшний ночной налет, несмотря на всю внезапность, не принесет никакого успеха.
— Кто еще в доме? — спросил он, быстро оглядывая бедную комнатку, слабо освещенную лампой.
— Все здесь, — ответил Илья Филиппович.
Кивком головы офицер подал команду на обыск. Полицейские полезли на чердак, в подвал, переворошили даже постели.
С каждым докладом о безрезультатности поисков лицо офицера мрачнело. Последним вылез из подвала Турнов. Офицер даже не стал выслушивать его.
— Ушла! — и раздосадованный Турнов грязно выругался.
Офицер натянул перчатку и первым вышел из дома. Грищенко, подкинув на плече винтовку, на мгновение задержался, окинул комнату насмешливым взглядом и процедил с издевкой:
— Ну что ж, хайль покудова!
После ухода полицейских никто из оставшихся в доме долго не мог произнести ни слова. Акулина Захаровна унимала напуганных детей. Илья Филиппович сознавал, что облава нагрянула не случайно. Над его семьей нависла смертельная опасность. Что делать? Переправить детей в лес и уходить самому?
Налет полиции на дом Орловых встревожил всю группу. Правда, была надежда, что причина его — Майя Белкина, замеченная в окрестностях города. В этом случае беда невелика. Майя больше никогда не покажется в переулке Нижнем. Но что делать, если ночной обыск является лишь первым сигналом начавшейся охоты за подпольной группой? Значит, гестапо уже напало на след? Но каким образом? Через кого? Когда последует очередной удар?
Дальнейшие события показали, что сбылись самые мрачные предчувствия.
Планомерная осада, которую неторопливо вел шеф гестапо Зихерт, подбираясь к группам подполья, как будто дала первые плоды. Радоваться пока было рано, но по ряду признаков Зихерт понимал, что его обширная невидимая сеть, раскинутая по городу и округе, подает сигналы, свидетельствующие о робких толчках давно ожидаемой добычи. Подготовительный период, каким бы он ни был хлопотным и долгим, пришел к концу, настало время пожинать плоды своего кропотливого труда. Иначе и быть не могло — «дичь», которую с таким старанием выслеживал гестаповец, рано или поздно должна была попасться в ячейки расставленной сети. Пока что Зихерт ощущал, как добыча наталкивается на ловушки и испуганно уходит. Все равно не уйдет! Уйти, как понимал Зихерт, можно было лишь в том случае, если полностью свернуть всю разведывательную и диверсионную деятельность. Но кто же пойдет на это в такой напряженный момент? Обстановка на фронте, наоборот, требовала всемерной активности, и гестаповец уверенно ожидал первого «улова».
Беспокоило Зихерта нетерпение, проявляемое сверху. Усилия недругов, пытавшихся переложить собственные неудачи на плечи гестапо, вынуждали тех, наверху, требовать от Зихерта определенных результатов. И в обстановке, когда участившиеся диверсии могли и в самом деле породить иллюзию о полной бездеятельности гестапо, Зихерт вынужден был скрепя сердце пойти на преждевременные шаги. Он понимал, что торопится и выкладывает свои козыри намного раньше срока, однако и медлить он больше не мог, не имел права. Прежде всего этого требовала его собственная безопасность.
Так что Ася, болтая о служебных неприятностях шефа гестапо, выдавала со слов своего недальновидного покровителя желаемое за сущее. Зихерт и не думал складывать оруяжия. Больше того, в эти дни он начинал свою генеральную облаву.
Вторую русскую зиму хозяйство генерала Рихтера встречало во всеоружии. Генерал сам проследил, чтобы все военнослужащие получили зимнее обмундирование. Квартиры летчиков на авиабазе хорошо отапливались. Прошлой зимой свирепые морозы доставляли массу хлопот мотористам: они вынуждены были всю ночь напролет дежурить на аэродроме, через каждые полчаса прогревая моторы самолетов. В этом году авиабаза получила специальные моторные разогреватели. И хоть стрелка термометра опускалась порой до сорока градусов, технический персонал не знал трудностей. На базе появились самолеты на лыжах. Все машины были перекрашены в белую и серую краску — под цвет снега и белесого зимнего неба.