После Лебедева попросил разрешения «на два слова» высокий худой парень лет восемнадцати. Парень поднялся на трибуну, переступил с ноги на ногу и начал:
— Я вот насчет партизан…
— Чего мямлишь, не слышно!
— Я насчет того, чтобы в партизаны, товарищ комиссар. Мы тоже не лыком шиты, только винтовок у нас нет. А с голыми руками фрица не убьешь. У меня и дружки есть, которые не прочь в лес уйти. А как придешь с пустыми-то руками к партизанам? У нас, говорят, у самих винтовок не хватает, а тут еще придут нахлебники. С колуном или с дубиной сейчас не навоюешь много-то…
— Как тебя зовут? — перебил его Лебедев.
— Николай…
— Вот что, Николай… Фамилии твоей я пока спрашивать не буду, потом узнаем. А в отряд тебя примем охотно. И винтовку дадим. И патроны. А если есть у тебя друзья, которые готовы уйти с нами, прошу их остаться на площади. Остальные могут идти по домам. Митинг, посвященный празднованию Первого мая, считаю закрытым!
Может быть и не совсем складно говорил комиссар отряда, но громко, уверенно.
— Только не пугайтесь, товарищи, на окраинах села стоят наши партизаны. Это они охраняли митинг, чтобы какой-нибудь бестолковый фриц не помешал нашему празднику!..
Когда толпа разошлась, на площади остались парни, мужчины, старики. Договорились, что ровно в восемь часов вечера партизаны будут ждать их возле деревни Барковичи в лощине.
— А пока можете идти по домам, собрать для лесного житья-бытья кое-какие вещи, попрощаться с родными, — объявил Лебедев.
Ночью к партизанскому костру пришло пополнение.
XIIВ полдень Батырхан, уходивший с утра на разведку, прискакал к штабу на коне.
— Товарищ командир! Поймал двух шпионов!
— Где они?
— Возле деревни Ходинки. Старые, бороды до пупа. Сидят возле речки, ждут. Речка называется Воронец.
— Ну и что же?
— Решили не вести их на базу, там пока оставили. До выяснения. Жилбек говорит, чтобы вы сами подъехали туда, посмотрели, что за шпионы.
Коротченко, прихватив с собой еще нескольких партизан, последовал за Батырханом.
В указанном месте, на берегу Воронца, партизаны увидели двух стариков. Вид их был довольно жалок — оборванные, обросшие, в лаптях. Когда партизаны подошли, старики поднялись.
— Вы кто? — спросил Коротченко низенького старика с хмурым взглядом.
— Вас интересует, кто я сейчас или кем был до войны? — неожиданно спокойным голосом спросил старик.
— И то и другое.
— В доброе старое время— профессор Московского политехнического института, затем доброволец, затем окруженец. Вот коротко все. Два месяца идем вместе с товарищем, ищем партизан и, если таковых нашли, — очень рады!
Коротченко пристально вгляделся в старика, удовлетворенно кивнул и уже вежливей и уважительней спросил другого:
— А вы кто, скажите, пожалуйста?
— Дети мои, я был главным хирургом дивизионного медпункта. До войны работал в Московском медицинском институте.
— М-да-а, подходящие кадры, — довольно улыбнулся Коротченко. — Ну, а я командир партизанского отряда Коротченко. До войны — слушатель военной академии. Тоже москвич. Так что земляки… Батырхан, проводи товарищей в лагерь и распорядись, чтобы для начала их покормили как следует. Кстати, товарищ хирург, у нас есть раненые и больные. Прошу вас оказать им помощь.
Батырхан повел «шпионов» на базу. Старики еле плелись. Устав от многодневных скитаний и оказавшись наконец среди своих, они совсем раскисли. Батырхан решил подбодрить их по дороге.
— Как тебя звать? — спросил он хирурга.
— Николай Григорьевич, — ответил тот. — Фамилия Кузнецов.
— Значит, ты профессор? — продолжал Батырхан.
— Да.
— А я чабан. Из Актюбинской области. Раньше был чабаном. А теперь партизан. И я партизан, и ты партизан, — разулыбался Батырхан. — Держи выше нос.
В лагере хирургу показали больных. Павел Демидович был малоразговорчив и, как видно, не сразу решил довериться своему неожиданно появившемуся коллеге. Раненые были в удовлетворительном состоянии, но одному из них, Сергею Брякину, нужна была срочная операция. Сергей ходил с Жилбеком в разведку (они служили в одном батальоне еще в Бресте, были старыми товарищами) и получил тяжелое ранение в ногу. Хирург нашел, что у Сергея началась гангрена, и поэтому ему необходимо как можно скорее ампутировать ногу до колена. Необходимых инструментов не было.